Я огляделся, насколько позволяло мое бедственное положение, и пришел к выводу, что помещение мне знакомо. Если быть точнее, то оно мне уже успело стать как родное.
— Мы в библиотечном хранилище, — хмуро ответил я. — Склад номер семь, если вам так важна точность. Его закрыли на ремонт в прошлом году, и на этом остановились.
Дженни просияла:
— Значит, вы на своей территории. Нам нужно освободиться, и вы выведите нас к людям.
Я скептически выгнул бровь. Мы, похоже, были здесь одни, и я мог не сдерживать себя и сказать ей уже, наконец, все, что накипело, однако отчего-то продолжал изображать джентльмена.
— Если вы изволите подпрыгать ко мне на своем стуле и зубами перегрызть веревки, то я, конечно, без труда выведу нас.
— Да как вы смеете! — моментально вспыхнула девушка. — Идите к черту со своими плоскими шуточками!
Я вынужден был извиниться, хотя на самом деле меня душил смех. «Идите к черту», надо же! У нашей идеальной леди прорезались острые зубки.
— Не смейтесь, — грозно приказала она. — Замолчите немедленно! Вы слышите это?
Действительно, мне почудился негромкий и очень подозрительный звук. Он походил на жужжание, такое тихое, но назойливое, что проникало, минуя слух, сразу под кожу.
— Что за чертовщина?!
Лицо Дженни превратилось в бледную скорбную маску:
— Начинается. Врата откроются здесь. Скоро. Очень скоро.
Вот тут занервничал и я. До этого момента происходящее напоминало скорее увлекательное приключение, наподобие тех, что я читал в книгах. И опасность была ровно такой, какую я мог понять и принять, она лишь подогревала мой азарт и заставляла раз за разом убеждаться в своем превосходстве. Ничего такого, с чем бы я не мог справиться. И вот теперь я начал понимать, во что ввязался. Казалось, что даже воздух сгустился и не проникал в легкие. Меня накрыл минутный приступ паники, который я сумел подавить только поистине чудовищным усилием воли.
— Врата… Как они выглядят? — спросил я пересохшими губами.
— Каждый раз по-разному, — если Дженнифер и удивилась вопросу, то виду не подала. — Чаще всего как арка, испускающая холодный голубоватый свет.
Ее голос, кажущийся спокойным даже в таких обстоятельствах, успокаивал. Мой же голос буквально звенел от напряжения:
— И как часто вы сталкивались с… подобным?
— Дважды. Обычно этим занималась моя старшая сестра и отец. Альберт, к чему эти вопросы?
Я нервно хохотнул:
— Хочу перед смертью утолить свою жажду знаний.
Девушка нахмурилась:
— С чего вы взяли, что мы умрем?
Действительно, с чего? Город наводняют толпы людоедов, призраки пугают приличных людей, мы сидим связанные и ждем, когда откроются мистические врата в иной мир. Совершенно ни одного повода для беспокойства.
Я почувствовал, что паника снова овладевает мною, а Дженни как назло молчала. Жужжание переросло в тихий гул, давящий на психику.
— Еще один вопрос, Дженни, — она вопросительно приподняла брови. — Почему я? В вашем распоряжении была жандармерия и целая армия частных сыщиков, так почему вы пришли ко мне?
Она заколебалась. Я ждал ответа.
— Вас посоветовали.
— Кто?
— Есть определенный круг людей, назовем его клубом, который знает о книге и всячески помогает нам в нашем семейном деле, не разглашая при этом тайны. Когда книга пропала, отец собрал всех членов клуба и сообщил новость им. Мы могли обратиться к жандармам, но тайна превыше всего. И тогда один из членов нашего так называемого клуба посоветовал вас. Сказал, что никто не справиться с поисками лучше Альберта Корвинуса.
— Кто? Дженни, как зовут этого человека? Я должен знать.
Она покачала головой:
— Вы же понимаете, я не могу…
— Дженни!
— Его зовут…
— Михаэль Мартинес.
Я хотел расхохотаться, но смех застрял в горле комком колючей проволоки.
Мастер вышел из-за спины Дженнифер, ласково погладил ее по волосам, не сводя при этом с меня взгляда своих непроницаемо темных глаз. Я все еще надеялся, что это шутка:
— Мастер Мартинес? Что вы здесь…
Он приложил палец к губам, призывая меня к молчанию:
— Ты слишком много разговариваешь, мальчик мой, — он покачал головой. — Два лучших моих человека погибли, а ты все никак не уймешься.
Мне вспомнилась оторванная рука, это было неприятно, но как я мог молчать, когда все казавшиеся такими незыблемыми основы мира летят ко всем чертям? Начиная с моего старого друга.
— Ты хотел меня убить, — зло процедил я сквозь зубы, однако Мартинес в ответ лишь невесело усмехнулся:
— И снова ты ничего не понял. Я предложил Адамсам обратиться к тебе, потому что ты эгоист, Берт, самый неисправимый из всех, кого я знаю. Ты должен был сбежать, поджав хвост, еще после первого покушения.
Значит, я был прав — Барлоу работал на своего дядю Ливингстона, а то в свою очередь — на Мартинеса. И все это ради… да, собственно, ради чего?
Меж тем находиться в хранилище стало просто невыносимо. Воздух гудел от звука, который не был слышен ушами, но который буквально рвал туго натянутые нервы. Коллекционер стоял между мной и Дженни, и я мог видеть, как тяжело дается ему это спокойствие. Все-таки он был далеко не молод, хоть и отличался отменным здоровьем.
— Вы знакомы? — внезапно выдала Дженни, переводя недоуменный взгляд с меня на мастера.
Я понял, что откровения закончились.
— Ливингстон!
В помещение вошел мой давешний знакомый — банкир и, старательно не глядя в сторону девушки, установил пюпитр и водрузил на него толстую рукописную, насколько я мог видеть, книгу с потрепанной, но все еще достаточно прочной кожаной обложкой. Такие были в ходу много веков назад, и я не удивлюсь, если записи в ней и по сей день вносились гусиными перьями. Если вообще вносились.
Дженнифер лихорадочно завертела головой:
— Не делайте этого! Вы не представляете себе последствий! Развяжите меня немедленно! Ее пронзительный голос потонул в свисте невидимого ветра. Горячий поток воздуха ожег мне лицо и заставил зажмуриться, а секунду спустя на месте обитой железом двери сияла холодным голубым светом воздушная арка. Врата. Они были прекрасны. Свет, из которого они были сотканы, колебался и как бы перетекал с места на место подобно воде, в которой то тут, то там вспыхивали и тут же гасли синие искорки. Внутри же царствовала тьма. Казалось, она смотрела на меня из глубины другого мира, что готовился прорваться наружу смертоносным потоком. Но я чувствовал, еще рано.
— Вы сумасшедший! — бесновалась Дженнифер, холодная, рациональная Дженнифер, дочь самого богатого банкира в графстве. Ответом ей был смех, в котором не было безумия, только торжество достигнутой цели.
— Вы станете свидетелями рождения нового мира, нового Содружества, основой которого стану я! — Мартинес снова расхохотался, и в его искаженных призрачным светом чертах не осталось ничего от «доброго дядюшки». — Я принесу людям знания, о которых они не могли даже помыслить! Я научу их, я стану их богом!
В глазах Дженни застыли злые слезы, мы сидели близко, но недостаточно близко, чтобы помочь друг другу. Мы не могли помочь даже сами себе.
Мастер раскрыл книгу и принялся нараспев читать текст на незнакомом мне языке, несомненно, таком же древнем, как и сам фолиант, где он был записан. Я ничего не понимал, зато понимала мисс Адамс. Она перестала плакать и напряженно уставилась в сторону Врат. Они были совсем рядом с ней, пожалуй, то даже слишком. Ливингстон нервничал. Едва ли он представлял себе в полной мере, на что шел.
И тут Врата взорвались протяжным громким воем, страшнее которого я не слышал. В нем переплелось смертельное отчаяние, нечеловеческая боль, ярость и всепоглощающее безумие. Крик заполнил хранилище, проникая внутрь каждого из нас, рождая в душах неизъяснимый страх. Ужас, который я не испытывал наедине с призраком из библиотеки или стоя напротив кровожадной толпы, пожирающей людей заживо. У этого чувства не было названия, не было причины, но оно буквально раздирало меня на части. Я плакал и даже не замечал этого. Новый порыв раскаленного ветра разметал мои волосы, ожег кожу и успокоился так же внезапно, как и налетел. Врата сияли, исторгая из себя ледяной свет, аналогов которому не было в нашем мире. Ветру вторил многократно усилившийся крик, от которого кровь стыла в жилах и сердце пропускало удар. По губам бледной как полотно Дженнифер я догадался — сейчас начнется. Неважно, что, главное, что мы не успели это предотвратить.