Как я люблю тебя, Мамуся, если бы ты только знала. Обнимаю и целую тебя – как только могу. Пиши мне [несколько слов затёрто].
[На свободном месте вверху первой страницы в рамке вверх ногами: ] «На Оротукан я получил от тебя 3 телеграммы».
…В 1956 году при реабилитации Владимира Ивановича Нарбута выяснилось, что 7 апреля 1938 года его снова судила тройка УНКВД по «Дальстрою». За что – неизвестно, приговор – тоже неизвестен. «Обвинение бездоказательное» – так значится в справке о реабилитации…
Эпилог
В 1960-е годы широкое распространение получила легенда, согласно которой Нарбут вместе с несколькими сотнями зэков-инвалидов был утоплен на барже в Нагаевской бухте. На протяжении длительного времени эта информация не могла быть проверена вследствие того, что при реабилитации в октябре 1956 года родственникам Нарбута была выдана справка с намеренно сфальсифицированной датой смерти, которая гласила, что он умер – 15 ноября 1944 года. В этой справке, выданной магаданским загсом в 1956 году, после реабилитации поэта, сказано: «Гр. Нарбут Владимир Иванович умер 15 ноября 1945 г. Причина смерти – упадок сердечной деятельности, о чём в книге записей актов гражданского состояния произведена соответствующая запись».
Справка эта, как и масса других подобных документы, никогда доверия не вызывала.
Не веря этим липовым бумажкам, Серафима Густавовна Нарбут (Суок) в марте 1956 года в заявлении в Прокуратуру СССР писала: «Срок заключения Нарбута истекал в октябре 1941 года, но уже в марте 1938 года я получила от мужа с мест заключения с Колымы телеграмму о том, что он “актирован вместе с другими и адрес переменится”. Считаю важным обратить внимание Прокуратуры на это обстоятельство. С этого момента теряются все дальнейшие следы Нарбута. На мои бесчисленные запросы в ГУЛАГ НКВД я не получила ни одного ответа.
Товарищ Генеральный прокурор, я обращаюсь к Вам, побуждаемая не только личными интересами как жена несправедливо осуждённого человека. Имя поэта Владимира Нарбута широко известно. После него осталось значительное литературное наследство (…)».
22 сентября 1956 года Магаданский облсуд известил Серафиму Нарбут об отмене постановления Тройки УНКВД по «Дальстрою» от 7 апреля 1938 года и прекращении преследования в отношении Нарбута В.И. «за недоказанностью обвинения». (О том, что это постановление было расстрельным, вдове поэта не сообщили.)
А ещё раньше, 30 августа, С.Г. Нарбут обратилась с письмом в приёмную МВД СССР: «В 1944 году на мой запрос в ГУЛАГ мне устно сообщили, что он умер в 1942 г. (…) Я прошу выдать мне справку о смерти моего мужа Нарбута В.И.».
Из Москвы это заявление было отправлено в Магадан. Здесь дезинформация – а по существу, ложь во спасение всё того же неправедного строя – была продолжена и дальше. Её правовым обоснованием послужил теперь приказ КГБ при Совете министров СССР № 108-сс от 24.08.55. На этой основе в 1-м спецотделе Магаданского УВД было составлено постановление: «Зарегистрировать в ЗАГСе Управления милиции УМВД Магаданской области смерть заключённого Нарбута Владимира Ивановича (…) как умершего в лагере 15 ноября 1944 года от упадка сердечной деятельности, о чём сообщить заявительнице».
Дезинформация была не только полной, так как совершенно искажались причина и время смерти осужденных, она была и всеобъемлющей, так как перекрывала все каналы разглашения правды не только в Магадане, но и в Москве и даже в Омске, где хранилась и хранится значительная часть архивов УНКВД по «Дальстрою».
Точных сведений о его смерти нет до сих пор, есть только разные рассказы, в том числе рассказ некоего Казарновского, который приводит в своих воспоминаниях Надежда Яковлевна Мандельштам, вдова Осипа Мандельштама: «Про Нарбута говорят, что в пересыльном лагере он был ассенизатором, то есть чистил выгребные ямы, и погиб с другими инвалидами на взорванной барже. Баржу взорвали, чтобы освободить лагерь от инвалидов. Для разгрузки…»
Ходили слухи, что Нарбута утопили в барже, набитой заключёнными. Ещё кто-то утверждал, что сам видел (некто Тихомиров), как Нарбута сбросил с борта парохода в бухте Находка некий свирепый конвоир. И только в конце девяностых годов магаданский писатель Александр Бирюков, много сил и времени отдавший работе по восстановлению трагических судеб погибших на Колыме людей, в книге «За нами придут корабли», тщательно воссоздал последние дни Нарбута.
Так что тайна убийства з/к Нарбута, равно как и тысяч других, была запрятана надёжно – с расчётом на то, что о ней не узнает никто, кроме узкого круга лиц, вхожих в архивы, и никогда.