— Пока держусь, — припомнив последний неприятный разговор о Тролльем рынке, сознался я.
Мы отошли от Трибунала на достаточное расстояние, чтобы от мерзкого шелеста мелких крыльев не звенело в ушах.
— Заколдуй её, и все дела, — ехидно хмыкнул Габриэль, на мгновение превратившись в самого себя прежнего.
Я чуть не брякнул, что лучше попрошу у него синей пудры, но вовремя одумался и потащил его в ювелирную лавку.
— Лучше помоги мне выбрать ей подарок. Твой отличный вкус будет как нельзя кстати.
Габриэль пожал плечами, но к прилавку всё же подошёл. Скучающим взглядом обвёл полки, чуть задержался на седом продавце и остановился на собственных руках.
— Желаете что-то особенное? — ювелир явно оценил его фокус.
— Непременно, — подтвердил Ремиц. — Любовь моего друга обладает изысканным художественным вкусом и достойна особого подношения. У вас есть что-то такое, что сможет пленить сердце образованной красавицы?
Я лишь согласно закивал. А ювелир провёл пальцами по щекам, прижав пышные бакенбарды, и задумался. У него наверняка были припасены особые вещицы, но вот так сходу показывать их незнакомым панам, он не спешил.
— Неужели ничем не порадуете притязательную панну? — надул губы Габриэль.
Подыгрывая ему, я сложил руки на груди, уже почти решив перебираться в другую лавку, когда ювелир, прищурившись, нагнулся вперёд.
— Позвольте вашу руку, — попросил он.
Пришлось подать.
— Во имя всех пресветлых будьте счастливы, — насмешливо пробормотал Ремиц. — Теперь вы можете обменяться кольцами…
— Это чудо! — оторвавшись от моих пальцев, заголосил ювелир. — Кажется, мне удастся порадовать вашу панну.
Он юркнул в низкую дверь за прилавком и вскоре выскочил обратно с шкатулкой из тёмного дерева. От неё расходилась энергия защитных чар. Опасные невидимые субстанции, кольцами, похожими на змеиные тела, сдавливали крышку. И горе тому скудоумному грабителю, который решится проверить, что за богатство скрывается внутри.
— Завораживает, — всё ещё улыбаясь, заметил Габриэль.
Ювелир кивнул и, сделав замысловатые пассы под дном шкатулки, распахнул её. На чёрной шёлковой подушке лежал перстень. Точно такой же как у меня, только меньшего размера.
— Старинная вещица, не новодел. Работы того же мастера, что и ваш. Ручаюсь, — произнес хозяин лавки. — Если присмотритесь, то видно, что этот чудный экземпляр сделан для милой панны. Они истинная пара созданная мастером для влюблённых людей.
— С чего вы взяли? — поинтересовался Ремиц. — Может быть, ваш пресловутый мастер сделал их в подарок своим родителям?
— Сразу видно, что в отличие от панны с изысканным художественным вкусом, вы таковым не обладаете, — нахмурившись, ответил ювелир. — Изящество изделия всегда характеризует чувства мастера. Родителям такие перстни не дарят. Тут связь другого рода. Так вы будете брать или хотите и дальше отнимать моё время?
— А что за нами выстроилась очередь? — недоумённо оглянулся Габриэль.
— Может быть, желаете продать своё?
Я убрал руку.
— Нет. Сколько вы хотите?
— Триста левков.
— Мы что покупаем княжеский перстень? — удивился Ремиц.
— Простите пан, но покупатель же не вы? Вот и не мешайте! — ювелир даже чуть прикрыл крышку шкатулки, как бы показывая, что предложение ограничено по времени.
— Сто, — скрипя сердцем, предложил я.
— Шутите, да никогда!
— Идём, — Габриэль потянул меня за рукав. — Явно же, что у пана не все дома. Триста левков за безделушку.
Но прислушаться к мудрому совету в тот день, мне было недосуг. В итоге даже не заметил, как снова оказался на улице, только со свёртком в руках.
— Не примечал раньше в тебе такой безумной расточительности, — ухмыляясь, нараспев протянул Габриэль.
— Нам сделали скидку, — проворчал я.
— Жалкие пятьдесят левков? Это не скидка, а милостыня. Ты, верно, сошёл с ума, что начал раскидываться такими деньжищами. Или на капитанской должности так много платят?
— Поменьше, чем в Сером трибунале.
— Много ты знаешь, — отмахнулся Ремиц. — В Трибунале работают за идею. Мир спасают. Какие уж там деньги…
«То-то у вас феи на довольстве», — едва не брякнул я. Припоминая всем известную тягу крылатого народца к блестящим камешкам. Эти мелкие пакостники соглашались работать только за самоцветы.
— …хотя, конечно, жалованье присутствует, — продолжал разглагольствовать Ремиц, — в качестве утешения за невзгоды. И мне, видимо придётся им воспользоваться, чтобы накормить легкомысленного транжиру обедом. Ты же, наверняка, отдал этому седому бандиту всё, что было в кошельке?