Торговцы посолиднее расползлись по комнатушкам, штрекам и зальчикам, развесив у входов корявые вывески.
Среди гор хлама сновали деловитые кобольды, щерясь на неуклюжих прохожих широкими передним резцами, передавая послания и торгуя из-под засаленных пол кафтанов и фартуков светильным эликсиром, мелкими самоцветами и синим мхом — в малых дозах отличным успокоительным средством, а в больших — дурью от которой ехала крыша.
Посередине галерея расширялась настолько, что превращалась в площадку, уставленную загородками с живностью: от вполне легальных ездовых тритонов до совсем уж незаконных кикимор. Именно здесь мы с Делькой семь лет назад украли фею у фееторговца. Я услышала приглушенный писк и завертела головой, похоже, фееторговля по-прежнему процветает…
Откуда-то сбоку раздалось злобное шипение и раздраженное перещёлкивание.
Ого! Ну, что я говорила! Живность на любой вкус. Интересно, как сюда протащили змеюбря? Да ещё не одного — в центральной загородке топталось с полдюжины чешуйчатых тварей. Вот это уже точно ни в какие ворота… Отлов и продажа тварей в Растии запрещены и караются десятком лет каторги, а о том, чтобы провести змеюбрей в город и речи быть не может. Нервные, агрессивные, злобные твари, вырвавшись из загородки, могут натворить в галереях рынка таких дел, черпаком не расхлебаешь! Очень надеюсь, что предприимчивые дельцы не поскупились на магический контур, иначе худо им придется, если чудовища взбрыкнут.
Врочек, выпроваживая меня «на дело», долго втолковывал, куда следует отправиться на галерее, чтобы не стоять столбом разинув рот и не спрашивать дорогу у местных обитателей, привлекая ненужное внимание к своей кудрявой персоне. Потоптавшись ещё немного, я наконец-то заметила криво приколоченную шильду с раскрытым фолиантом, и устремилась туда.
В маленьком полутемном зальчике толпился народ. Кобольд, восседавший за высокой стойкой, размахивал сухими тонкими лапами, призывая разошедшихся покупателей к порядку. Видно торги разгорелись нешуточные. Но мой кошель, спрятанный под одеждой, оттягивала сотня левков. А значит, пара книг точно будет моей, если найду что выбрать.
— Посторонись, нищебродство! — зычно раздалось над моей головой, заставив шарахнуться в сторону.
В зал протискивалась крикливая тетка изрядных объемов и гренадерского роста с жидкими черными волосы, зачесанными в кокон на макушке, делавший ее еще выше. Следом за ней на тонких кривых ногах семенили два карлика. Внеся свои пышные, обтянутые ярко-малиновым бархатным платьем телеса в зал, она остановилась и пристально оглядела присутствующих поросячьими глазками-буравчиками, над которыми хмурились насурьмленные бровки-ниточки. Уверена, что её нос-картошка, теряющийся среди толстых нарумяненных щек, плотоядно принюхивался.
Внутри сразу стало тесно.
Я мысленно застонала. Ну отчего мне везет, как утопленнице?! Надо же было именно сегодня нарваться на конкурентку. Пани Кукусильда Пыщанская, известная в Кипеллене купчиха, ко всему прочему держала ещё и большую книжную лавку, самую популярную в городе. Уж не знаю, чем старик Франц насолил конкретно ей, но купеческую братию он на дух не выносил. Может быть поэтому, «У моста» была Кукусильде, как кость в горле.
Пока Врочек был жив, пани Пыщанская обламывалась об ершистого старика, но когда хозяйкой стала я, с тройной силой попыталась прибрать лавку к рукам. И если бы не Вильк с Румпелем, ваша покорная слуга давно бы лишилась и жилья, и дела.
— Что, де Керси, пришла последние медяки тратить? — хохотнула она, разглядев, наконец, кому приказывала посторониться. — Не надумала ещё продать свою шарашку?
— Нет!
— Ну, гляди, досидишься, ломаного гроша не дам!
— Да ради четырех пресветлых, только порадуюсь, — буркнула я, пробираясь к разложенным на грубо сколоченных полках книгам.
— Так заберу, — крикнула мне в спину Кукусильда.
«Угу, как же, подавишься!» — подумала я, прикидывая, как бы ещё обезопасить лавку от этой мегеры и тут заметила небольшой томик, лежащий на стойке кобольда особняком. Этой маленькой прелести определенно не хватало красной бархатной подушки с кистями. Даже с моего места было видно, что обложка обтянута телячьей кожей фарницийской выделки, только там добивались такого красивого рубинового цвета при покраске. А к медным уголкам и застежкам, бьюсь об заклад на свой контракт со Скворцони, точно приложили руку мастера Из-под Холмов, а уж темных или светлых, надо ближе смотреть. Но больше всего меня сейчас заботило содержание! Если эта кроха оригинал, готова оставить здесь всю сотню сразу! Выдернув с полок ещё пару интересных томов (на редкий старинный травник я нацеливалась сразу, в подарок Балту к празднику Конца года), я усердно заработала локтями, проталкиваясь к стойке.