Потому, разобрав с помощью Монсо утреннюю корреспонденцию, он, взяв с собой оруженосцев и двух рыцарей охраны, отправился к Альберу де Ривалю, участвовавшему в качестве секунданта Жеральдины де Ренси в её недавней дуэли с Леонаром Бернье.
Юный поэт жил в небольшой, но богато обставленной квартире на улице Сломанного копья. Дверь Марку отворил вышколенный слуга в синей ливрее с белым галуном, в геральдических цветах графского рода де Риваль. Едва услышав имя посетителя, он тут же словно сломался пополам в глубоком поклоне, после чего с величественным видом удалился, чтоб доложить о нём хозяину.
Альбер де Риваль встретил гостя в кабинете, сидя за столом в изящной позе, призванной изобразить его творческий полёт. Для пущей убедительности, он держал в одной руке перо, а в другой — раскрытую книгу сонетов Вильре. Предложив Марку сесть, он вдруг вздрогнул и, бормоча извинения, быстро принялся царапать что-то своим пером на белом листе.
— Простите, — виновато улыбнулся он, закончив. — Рифмы — такая капризная вещь! Не успеешь перенести их на бумагу, и вот они уже ускользнули из памяти! Вдохновение — не портной, что приходит по вызову, чтоб снять мерки. Оно накатывает неожиданно, и так же внезапно исчезает на дни и недели…
Слушая его разглагольствования, Марк задумчиво рассматривал его мальчишеское румяное лицо, завитые щипцами кудри и синий бархатный халат, под которым виднелась муслиновая рубашка с кружевами. Письменный стол был завален книгами и бумагами, и на полках книжного шкафа за его спиной был такой же беспорядок.
— Но вы пришли не за тем, чтоб выслушивать мою болтовню! — словно спохватился он. — Я рад, что вы навестили меня. Ваша слава мецената звучит по всей столице. Я слышал, что это вы когда-то рекомендовали королю великого Вильре. И вот пришла моя очередь? — он вопросительно взглянул на гостя.
— Я не читал ваших стихов, — заметил тот.
— Конечно! Ведь я их ещё не издавал! Но я могу вам почитать!
— Не утруждайте себя, я здесь совсем по другому делу.
— Правда? — лицо юноши стало озабоченным. — Я слышал, что вы любите поэзию, и думал, что вы пришли, чтоб послушать мои стихи с тем, чтоб после рекомендовать меня его величеству.
— Вовсе нет.
— Но ведь вы рекомендовали Вильре, а он даже не знатного рода! — обиделся Альбер.
— Верно, но он талантлив и много повидал. Он служил в армии и участвовал в боях. Его поэмы на эту тему не уступают классическим образцам, он ясно мыслит и блестяще излагает, а его рифмы звучат как барабанная дробь или переливы лютни. Возможно, следующие поколения признают его гением, а я, едва прочитав его стихи, понял, что он очень талантлив, и его жизненный опыт дает ему множество тем для произведений.
— Да, вы правы, — Альбер уныло подпёр рукой щёку. — С жизненным опытом у меня пока не очень… Вы полагаете, мне стоит отправиться в путешествие, чтоб накопить впечатления, которые будут интересны не только мне, но и моим читателям?
— Возможно.
— Я так и сделаю! Но сперва я всё же закончу эту поэму. Меня посетила муза! Хоть она и не была похожа на парящего в небесах ангела, всё же поразила меня в самое сердце! Эта женщина так необычна! В ней сочетаются героизм и красота, как в святой Лурдес! Да вы знаете, о ком я! Ведь только вчера вы встречались с нею у леди Аламейры, и она даже удостоила вас беседы. Не всем так везёт! Жеральдина очень разборчива в знакомствах и не с каждым заговорит. Но, должно быть, в вас она увидела родственную душу. А ведь это идея! — оживился он. — Позвольте, я опишу в своей поэме вашу встречу: разговор богини меча с богом войны.
— Вы мне льстите…
— Вовсе нет! Многие называют вас так, включая Вильре!
— Это лишь художественный приём, — возразил Марк. — Лучше расскажите, как вы познакомились с Жеральдиной де Ренси?
— Она и вас заинтересовала? — радостно рассмеялся юноша. — Извольте! Наше знакомство произошло при не самых приятных обстоятельствах. Я в тот вечер был у графини Лафайет. Я бываю там часто, читаю свои стихи, они многим нравятся. Я был там и в тот вечер. Потом пришла Жеральдина. Она вела себя скромно, но её появление вызвало внезапное волнение у присутствующих. Дамы восхищались ею, а кавалеры… ну, вы понимаете, многие с недоверием отнеслись к этим слухам о её многочисленных дуэлях. Но, уверяю, все вели себя прилично. А потом появился Бернье. Он был, кажется, пьян, а следом тащился, как шкодливый кот, этот негодяй де Клюни. В салоне оказалось несколько их приятелей, и Бернье, видимо, решил порисоваться перед ними. Он начал задирать Жеральдину, высказывая сомнения в том, что она могла кого-то победить на дуэли. Он был очень груб, а она до поры сдерживалась. И зря! Этот мерзавец распоясался настолько, что начал придираться к её внешности. Он сказал, что как женщина она похожа на корову, а как воин — на козу. Это звучало оскорбительно, и ему делали замечания, но он никак не унимался. Говорил, что не боится её, потому что она ничего не может ему сделать. И тогда она сорвала с руки перчатку и таким изящным движением бросила в него, требуя удовлетворения. Он рассмеялся и поднял перчатку, а де Клюни тут же начал обсуждать условия дуэли, заявив, что будет секундантом. Жеральдина огляделась и спросила, кто готов сыграть эту роль при ней, но все молчали. Мне было так стыдно за присутствующих, что я вдруг сам вызвался, и она взглянула на меня так тепло и благодарно, — он мечтательно посмотрел в потолок. — Затем мы согласовали место и время дуэли.