На следующий день, едва начало смеркаться, она вышла из дома и не спеша направилась вдоль по улице, глядя по сторонам. Казалось, что это просто молодая служанка, которая получила свой долгожданный выходной и вышла прогуляться по городу, поглазеть на товары, выставленные на прилавках торговцев, и полакомиться сладостями в какой-нибудь небольшой кондитерской. Она действительно зашла в такую и купила кулёчек орехового печенья в виде сердечек. Потом она заглянула в галантерейную лавочку и выбрала там атласную ленту для чепчика приятного золотистого цвета и новый гребешок, украшенный накладкой в виде бабочки. На углу возле трактира она остановилась, чтоб послушать, как поёт молодой менестрель с лютней. Но когда он закончил петь балладу и двинулся со своей шляпой к зрителям, чтоб получить несколько монеток, она развернулась и пошла дальше.
Уже совсем стемнело, когда она свернула на улицу Белой совы и пошла по ней, глядя на красивые узкие фонари, висящие на гнутых кронштейнах. Мимо неё проходили дамы в разноцветных накидках с капюшонами и мужчины в добротных кафтанах, с короткими мечами на поясах. Это была улица богатых торговцев, и потому нижние этажи часто занимали лавки и магазинчики, и Элиза с любопытством заглядывала внутрь через гостеприимно распахнутые двери, чтоб увидеть прилавки, за которыми стояли приказчики, полки с яркими тканями и деревянные манекены, наряженные в готовые платья и камзолы.
Вскоре вдалеке показался изящный шпиль, поднимавшийся на фоне синего темнеющего неба над черепичными крышами квартала.
Часовня святой Гертруды была небольшой, но довольно вместительной и красиво отделанной, потому что была выстроена на пожертвования купцов, приехавших из города Реймс, откуда эта святая была родом, и потому её особо там почитали. Остановившись перед высоким узким зданием, девушка какое-то время любовалась красивым лепным карнизом и тонкими витыми колоннами, обрамляющими вход. В этот час широкие створки дверей были распахнуты, и в глубине зала торжественно и немного таинственно мерцали огни десятков свечей, отражавшихся в бронзовых витых шандалах и украшенных позолотой решётках. Поднявшись по ступеням, она вошла внутрь и осмотрелась. Прямо перед ней был проход к узкой площадке, над которой стояла статуя молодой женщины в ниспадающих одеждах, а по сторонам располагались три ряда скамей. В сумраке стен мягко поблескивали стёкла витражных окон, и она пожалела, что уже слишком темно, и она не может полюбоваться изображёнными там сюжетами.
Осмотревшись по сторонам, она увидела, что часовня почти пуста, не было даже служителей, только справа, в самом конце средней скамьи сидела женщина в тёмной вуали, опущенной на лицо. Над ней, на витой решётке поблескивала огненными бликами красивая кованная роза, покрытая позолотой. Чуть улыбнувшись, Элиза направилась к ней и села рядом.
Позже, тем же вечером Марк сидел за столом в камере для допросов в подвале Серой башни и задумчиво смотрел на женщину, напряжённо выпрямившуюся на жёстком стуле. Увы, это была не Жеральдина де Ренси, и всё же он знал её.
— Твоё имя Жанна Мортель, ты служишь Жеральдине де Ренси, не так ли? — спросил он.
Женщина была уже немолода, невысокая, плотного телосложения с гладко зачёсанными светлыми волосами, в которых затерялись седые пряди. Она хмуро и настороженно смотрела на него, сложив на коленях крупные руки.
— Да, именно так, — ответила она резко. — Почему вы схватили меня и привели сюда? Я не сделала ничего плохого, просто зашла помолиться святой Гертруде за свою госпожу.
— И только? — усмехнулся он и взял со стола лист бумаги. — Это показания кружевницы Адели Ризен, которая сообщила, что ты заплатила ей десять серебряных марок, чтоб она устроила тебе встречу со служанкой из моего дома. При этом ты сказала, что собираешься дать этой служанке какое-то поручение, за что готова заплатить пятьдесят марок серебром.
— Это неправда! Она лжёт! — Жанна зло взглянула на него.
— Тем не менее, она передала твою просьбу той служанке, и девушка явилась на место встречи в часовню святой Гертруды на улице Белой совы.
Он обернулся и кивнул Гаспару. Тот отворил дверь и в камеру вошла Элиза. Бросив на Жанну Мортель неприязненный взгляд, она сообщила:
— Это та самая женщина, ваше сиятельство! Хоть она и была в вуали, я узнала её по рукам и фигуре. Она дала мне склянку из зелёного стекла и кошелёк, велев подлить вам в еду отраву. И сделать это я должна была накануне вашего поединка с этой де Ренси, то есть вечером перед днём святой Аделаиды!