— И откуда ты всё это знаешь? — подозрительно уточнил Эдам.
— Помолчите, — приказал Марк и оруженосцы смолкли.
Вскоре мальчик вернулся и с той же заботливой улыбкой кивнул Марку. Пройдя вслед за ним, тот оказался в просторном, но тёмном кабинете, со сводчатым потолком. В центре стоял большой стол, заваленный рукописями и книгами, в глубине виднелись массивные книжные шкафы, между которыми в простенке белел человеческий скелет на подставке. Марк знал, что это — учебное пособие, которое знаменитый лекарь использует для обучения своих учеников.
— Присаживайтесь, ваше сиятельство. Учитель сейчас придёт, он заканчивает операцию, — пояснил юноша и удалился.
Марк подошёл к столу и посмотрел на разложенные там рисунки, которые наверно были сделаны с натуры во время вскрытия. Он невольно поморщился и прошёл туда, где что-то поблескивало, но разглядев человеческие органы, плавающие за стенками стеклянных сосудов, счёл за благо больше не проявлять любопытства. Откуда-то раздался сдавленный стон, а потом хриплое ругательство. Наверное, операционная была где-то недалеко, и как бы ни была легка рука Фабрициуса, хирургическое вмешательство всегда было связано с болью.
Марк присел в кресло у стола и посмотрел в потолок. Наверно, когда-то это здание было храмом какого-то святого, и именно его просторные гулкие помещения привлекли внимание знаменитого лекаря, когда он выбирал себе жилище. Марк уже бывал в этом доме и знал, что здесь есть большая библиотека, учебный класс и несколько закутков для приема больных, а также две операционные и анатомический театр. В глубине здания прятались кельи для учеников и палаты, в которых можно было оставить под наблюдением на несколько дней прооперированных больных. И выше, где-то в башне, куда вела узкая винтовая лестница, располагались личные покои самого хирурга, но там никто никогда не бывал и мало кто знал, которую из двух башен он облюбовал для себя.
Фабрициус появился вскоре. Без своей чёрной мантии и шапочки он выглядел ещё более несуразно: высокий, худощавый, сутулый, с широкими плечами и сильными длинными руками, торчавшими из закатанных до локтя рукавов холщовой блузы. На нём был такой же светлый фартук, правда, покрытый тёмными пятнами крови. Однако, его это совсем не смущало. Вытирая руки чистым полотенцем, он почтительно поклонился гостю и направился к своему столу. Его обтянутый пергаментной кожей череп, едва прикрытый редкими волосами, блеснул в свете лампы, когда он сел в кресло и внимательно посмотрел на Марка.
— Вам не стоило беспокоиться, добираясь сюда так поздно, ваше сиятельство, — с лёгкой укоризной произнёс он. — Нужно было прислать ко мне посыльного, и я бы немедленно явился к вам сам.
— Не сомневаюсь, что так бы оно и было, друг мой, — улыбнулся тот. — Но мне не мешало прогуляться после дня, проведённого за письменным столом, а заодно подышать свежим воздухом перед сном. К тому же мне не хотелось надолго отрывать тебя от твоих важных дел.
— Не думаю, что мои дела важнее ваших, господин граф. Так что с вами случилось? Вы больны или ранены?
— Пока нет, — ответил Марк. — Но я хочу посоветоваться с тобой и попросить об услуге.
— Я сделаю всё, что смогу, — кивнул лекарь.
— Знаешь ли ты о яде, который называют Кровь чёрной розы?
— Я знаю о нём ровно столько, сколько нужно, чтоб оказать помощь отравленному им человеку.
— Так значит, отравленному можно помочь? — оживился Марк.
— Только в том случае, если точно известно, что он отравлен именно этим ядом, — ответил Фабрициус. — Я сталкивался с ним на войне, когда некоторые воины смазывали этим ядом клинки и наконечники стрел. Даже небольшая рана, причинённая таким оружием, может привести к смерти. Вся сложность состоит в том, что противоядие нужно ввести в течение часа после отравления, но первые симптомы наступают через пять-шесть часов. Когда это случится, сделать уже ничего нельзя. Вы понимаете меня, ваше сиятельство? Человек получает рану, и у него есть только час на спасение, но зачастую он ещё не знает, что отравлен. Потом начинается жар, лихорадка, учащённое дыхание, отёк гортани и лёгких. Через короткие сутки наступает смерть.
— А нельзя ввести противоядие на всякий случай, не имея уверенности в отравлении? — уточнил Марк.
— Увы! — воскликнул лекарь. — И это вторая сложность. Дело в том, что в качестве противоядия выступает другой яд, который в противоположность первому называют Слеза белой розы. Он вызывает озноб, онемение конечностей и, как результат, паралич сердца, тоже в течение коротких суток. Таким образом, если человек отравлен Кровью чёрной розы, его можно спасти, введя Слезу белой розы. Дозу противоядия подобрать очень сложно, но я научился это делать, оценивая размер и глубину раны, из чего можно сделать вывод о количестве яда, попавшего в тело.