Болдуин Маршалл хотел было что-то сказать, но Майкл Д'Або быстро зашептал ему на ухо.
- Нет, Ваша Честь, - наконец ответил окружной прокурор. - Я закончил допрос свидетеля. Он мог ошибиться в пустяке, но я верю, что в главном он был честен. К тому же его показания подтверждаются и показаниями других свидетелей. Господину защитнику не удастся опрокинуть нашу версию, не взирая ни на какие эффектные фокусы и разоблачения, высосанные им из пальца, и...
- Хватит, - резко оборвал судья Чивородис. - Если вы позволите себе еще хоть один личный выпад в адрес адвоката защиты, я наложу на вас штраф за оскорбление Суда. Вы поняли меня, господин окружной прокурор?
- Да, Ваша Честь.
- Прекрасно, - ответил судья. - В таком случае Суд объявляет перерыв на обед. Суд соберется в этом зале в три часа. В течение этого времени присяжные заседатели не имеют права формулировать или высказывать свои суждения по существу слушаемого дела. Только когда дело будет полностью представлено им, они смогут приступить к составлению выводов. Присяжные также не имеют права дискутировать между собой и позволять, чтобы о деле дискутировали в их присутствии.
Обвиняемый остается под стражей. Суд объявляет перерыв до трех часов.
Он встал и покинул зал заседаний.
Мейсон повернулся к своему подзащитному.
- Дункан, я прошу вас ответить мне, как своему адвокату...
- Мейсон, - перебил его Краудер, - я не хочу, чтобы вы меня защищали. Это будет вашим первым делом, которое вы проиграете. Мне очень неприятно, но это так.
- Дункан, - терпеливо повторил Мейсон, - я просто прошу вас честно ответить на один-единственный вопрос: вы убили Барри Деннена?
Обвиняемый отвернулся от адвоката и холодно произнес:
- Ответа не будет.
- Что ж, - вздохнул Мейсон, - как хотите. Сейчас я отправляюсь в больницу навестить вашего отца и заодно поговорю с ним о деле.
Вечером, после заседания, я навещу вас в тюрьме. И прошу хорошенько подумать, Дункан, вам угрожает газовая камера. Самое опасное лгать своему адвокату, и вы должны знать это сами не хуже меня.
- Я никогда никому не лгал и не собираюсь. Я просто не желаю ни с кем разговаривать.
- Возможно, к вечеру ваше мнение изменится, - улыбнулся Мейсон. Пойдем, Делла, у нас еще много дел. - Он повернулся к стражнику и сделал ему знак, что арестованного можно увести. В это мгновение он заметил приближающегося к нему Болдуина Маршалла. - Вы что-то хотели мне сказать, мистер Маршалл?
- Да, Мейсон, - с деланным сочувствием начал окружной прокурор, - я давно слежу за вашей карьерой.
- С того дела, которое вы мне проиграли?
- Вам тогда просто повезло, Мейсон. Как и во многих других случаях.
Но сейчас вы смотрите Фортуне в спину. Везенье отвернулось от вас, Мейсон. Лучше бы вы произнесли сегодня речь на конгрессе адвокатов, наверняка это было бы прекрасное выступление. Вместо этого вы примчались сюда и влезли в драку, даже не зная в чем дело. Мне жалко вас, Мейсон, но от поражения вам не уйти.
- Благодаря вашим стараниям, - улыбнулся адвокат, - я уже в курсе этого дела.
- У нас все выверено до мельчайших деталей! - не выдержал Маршалл.
- Даже москит не найдет дырочки, в которую смог бы вонзить свое жало!
- Мне приходилось иметь дело с москитами, - пожал плечами Мейсон.
- Смею заметить, довольно безмозглые твари.
- Вас ждет поражение, Мейсон! Мои люди проверили каждую деталь!
- Что ж, в таком случае я готов заключить пари. Если моего подзащитного осудят, после завершения процесса я пришлю вам бутылку самого дорогого шампанского, чтобы вы могли отпраздновать победу.
- Я не пью вина, - желчно сказал Маршалл, - но эту бутылку я выпью до дна, каждый день по глотку - я буду смаковать ваше поражение.
- Но если моего подзащитного оправдают, - все с той же улыбкой продолжил Мейсон, - вы пришлете моей секретарше букет самых лучших роз, которые здесь только можно найти, с серебряной табличкой, на которой выгравируете кому предназначен букет и от кого.
- Я готов подарить очаровательной мисс Стрит букет роз просто так! - в сердцах выкрикнул Маршалл. - И мне придется это сделать - я ей их просто подарю. Потому что победы в этом процессе вам не видать!
- А мы повесим вашу табличку в нашем офисе, - словно не слышал его слов Мейсон, - рядом с нашими остальными трофеями.
Маршалл какие-то мгновения смотрел на Мейсона, не находя слов, затем резко развернулся и отправился прочь.
- Надо поторопиться, Делла, - адвокат взял секретаршу под руку, - а то мы не успеем пообедать.
- Пообедать! - фыркнула Делла Стрит. - Ты еще не завтракал.
- Боюсь, - ответил Мейсон, - что завтракать нам придется во время ужина.
- Мистер Мейсон, вы помните меня? - улыбнулся мужчина, блокнот в руках которого, четко говорил о его профессии.
- К сожалению, нет.
- Я - журналист газеты "Сентинентал" Ридли Фармер. Вы проводили здесь как-то процесс, защищая мисс Вандебилт, а я присутствовал при вашем ее допросе на так называемом детекторе лжи. Вы тогда заявили, что мои публикации очень помогли вам для победы на процессе.
- К сожалению, - повторил адвокат, - не помню. Я не могу помнить все дела, которые вел, и не собираюсь этого делать.
- Дело о завядшем тюльпане, - напомнила адвокату Делла Стрит.
- Вполне может быть, - пожал плечами Мейсон.
- Как же вы жалуетесь на свою память, - удивился журналист, - если только что продемонстрировали удивительную прозорливость. Да я же ведь сам писал тогда репортаж об этом мошеннике, ездил собирать материал в Лос-Анджелес и ни сном ни духом не заподозрил в сегодняшнем свидетеле того самого афериста.
- Когда моему клиенту необходимо, - сказал Мейсон, - я вспомню все. Даже то, чего и не было никогда. Что вы сейчас от меня хотите, мистер Фармер?
Журналист усмехнулся.
- Я осмелился напомнить вам о нашем давнем сотрудничестве исключительно в надежде на его продолжение. Помог я тогда вам или нет, не мне судить, но то что материалы, полученные с вашей помощью увеличили тираж газеты - это бесспорно. Господи, в наш тихий провинциальный городок вновь приезжает Мейсон, да еще бросив конгресс адвокатов в Вашингтоне и тут же, в первые часы процесса, линия обвинения, в прочности которой ни у кого не было ни малейших сомнений, начинает давать трещины! Скажите, что вам известно о второй пуле, выпущенной из того злополучного пистолета?
- Ровным счетом ничего, - улыбнулся Мейсон. - Знаете, мистер Фармер, я понял, что вы хотите, но сейчас не могу вам быть полезным ни в чем. Кроме, разве что, вы захотите опубликовать мой доклад, который я именно в эти часы должен был читать в Вашингтоне. Смею отметить, отличный доклад.
- Я не сомневаюсь в этом, мистер Мейсон, но мне бы хотелось...
- Так вот сейчас, кроме доклада, другим материалом я не располагаю. И временем, к сожалению, тоже. Но помня о нашем давнем сотрудничестве, я могу сделать вам предложение.
- Какое? - тут же оживился газетчик.
- Я еще не знаю, где остановлюсь, но вы это с легкостью выясните.
Вечером вы придете ко мне и в вашем распоряжении будет полчаса для эксклюзивного интервью.
- А в замен? - быстро спросил журналист.
- Для начала мы просто поговорим, и вы мне расскажете об этом деле и о расстановке сил в вашем городе все, что вам известно.
- Господи, мистер Мейсон, да ведь это такие пустяки!
- Пока это все, что мне требуется. Извините, но я еще не завтракал и...
- Я все понял, мистер Мейсон, меня здесь уже нет. До вечера. Можно я приду с фотографом?
- Разумеется, - улыбнулся адвокат.
- Благодарю! - поклонился журналист, раскланиваясь. - Господи, самый заурядный процесс превращается в сенсационный! - пробормотал он себе под нос. - Вся Калифорния будет о нем судачить, а я получил эксклюзив. Главный редактор сейчас расцелует мою лысину!
- Вперед, Делла! - воскликнул Мейсон, - иначе нам будет не выбраться отсюда до окончания перерыва. - Грудью пробьем себе дорогу!