— Но это именно то, что нам нужно, Надин, — сказал доктор Динэйр.
Она взглянула на него, потом как бы ушла в себя.
— Ну? — подстегнул ее доктор Динэйр после того, как она помолчала несколько мгновений.
— А что вы выяснили, когда проводили проверку сывороткой истины? О чем я рассказывала?
— Я вам скажу и дам прослушать магнитофонную запись. Вам будет трудно понять, что вы говорили, потому что временами ваш голос звучит хрипло, как у человека, разговаривающего во сне.
— Мне хотелось бы послушать, что я там говорила, — заметила она, и на лице ее ничего не отразилось.
Доктор Динэйр подключил магнитофон к сети.
— Только сейчас, пожалуйста, не говорите, не перебивайте, — сказал он Надин Фарр. — Прослушайте все это.
— Хорошо, — сказала она.
Стало слышно, как перематывается пленка, а потом голос доктора Динэйра, идущий из репродуктора магнитофона, заполнил комнату.
«Как тебя зовут?»
Мейсон мельком взглянул на Надин. Она сидела совершенно неподвижно, ее руки были сложены на коленях, ресницы опущены, лицо было спокойно и ничего не выражало. Все четверо сидели и молчали. Бобина с пленкой медленно разматывалась. Магнитофон, воспроизводивший голоса с предельной точностью, заполнил комнату звуками. Впечатление было такое, как будто они собрались около кушетки, на которой Надин Фарр, накачанная наркотиками, отвечала на вопросы. Когда ее голос буднично произнес: «Я его убила», три пары глаз уставились на молодую женщину, сидевшую в большом кресле. Выражение ее лица не изменилось, хотя ресницы и затрепетали. Наконец магнитофонная запись подошла к концу. Доктор Динэйр встал и выключил магнитофон.
— Ну? — спросил он Надин.
Она посмотрела ему в глаза, стала говорить, а потом остановилась. Доктор Динэйр мягко сказал:
— Мистер Мейсон — адвокат, он хочет помочь вам. Поскольку я вас отчасти. знаю, то чувствую, что сказанное вами, возможно, неточно или там присутствовали смягчающие обстоятельства.
— И что же вы собираетесь делать? — спросила она, не сводя глаз с доктора Динэйра.
— Я собираюсь помочь вам, моя дорогая.
— Вы хотите пойти в полицию?
— Пока нет, мисс Фарр, — ответил Мейсон. — Доктор Динэйр посоветовался со мной, узнав у меня, что он должен делать. Я сказал ему, что, как врач, он не имеет права утаивать данные о совершении серьезного преступления, но вы его пациентка, и его долг — защищать вас и вашу конфиденциальную информацию.
— Это довольно-таки противоречивое заявление, вам не кажется?
— Ну, его можно так истолковать, — улыбнулся Мейсон. — Нам кажется, что, прежде чем предпринять что-то, мы должны провести расследование. И возможно, вы могли бы помочь нам в этом. Видите ли, мисс Фарр, доктор Динэйр — мой клиент.
Она обвела их обоих взглядом, потом вскочила с кресла.
— Вы хотите что-то сказать? — спросил Мейсон.
— В конце концов, моя дорогая, — сказал доктор Динэйр, — вы не можете справиться с внутренним эмоциональным напряжением. В мире нет таких наркотиков, которые могут вылечить вас. И существует только одно лекарство, которое может вылечить вас, — это освободиться от внутреннего эмоционального напряжения. Пока вы находились под воздействием наркотиков, вы дали нам что-то вроде ключа к тому, что вас беспокоит. И теперь, если вы, возможно, расскажете нам остальное…
Она подошла к доктору Динэйру, взяла его руку и умоляюще посмотрела ему в глаза.
— Доктор, — сказала она, — не могу ли я… не могу ли я получить сутки на то, чтобы все обдумать?
И внезапно она разрыдалась. Доктор Динэйр, мигом встав, многозначительно взглянул на Мейсона и кивнул. Потом он мягко обнял ее за плечи и успокаивающе похлопал.
— Все в порядке, Надин, мы ваши друзья и стараемся помочь вам. Вы испытываете такое эмоциональное бремя, которое не смогло бы рынести ни одно живое существо, нервная система которого столь же чувствительна к колебаниям, как ваша.
Она отпрянула от него, схватила с кресла кошелек, открыла его, достала оттуда носовой платок, вытерла глаза, высморкалась и сказала:
— Если бы вы только знали, как я ненавижу плакс. Думаю, это я плакала за… ну я даже не знаю, когда это было в последний раз.
— Возможно, в этом одна из ваших бед, — мягко сказал доктор Динэйр. — Вы пытались быть слишком самостоятельной, Надин. Вы пытались сражаться со всем миром.