В моей трубке повисла напряженная тишина. Или это - помехи?
- Андрей!- закричала я в телефон.- Ты когда будешь?
- Где?- в голосе Обнорского мне почудились обескураженные нотки.
- В каком смысле - "где?".
- Это я тебя спрашиваю - где буду?
- А я у тебя хочу узнать - "когда?".
- Что - "когда?".
Андрей, обычно говорящий четко, отрывисто, сейчас странно растягивал слова, делал длинные паузы.
"Батюшки!- вдруг сообразила я.- Да он же пьяный!" Ну конечно, обычно так старательно выговаривают слова Кононов с Кашириным, когда не хотят, чтобы кто-то заметил, что они выпили. Вот это номер! Здесь нам не разрешает, чуть ли не обнюхивает всех по понедельникам, а сам... Хотя, если разобраться... Я ведь не знаю, чем они там занимаются. И если он там уже неделю сидит, а проблемы сложные, то поневоле запьешь.
- Ничего, Андрей, бывает. Ты только не забудь аспирина выпить. Шипучего. Мне Васька говорила - помогает. В смысле - разжижает кровь.
Снова тягостная тишина в трубке.
- Света...- через некоторое время вдруг с каким-то даже облегчением сказал Обнорский.- Ты... выпила?
- Когда?- обалдела я: на часах было девять утра.
- Вчера.
Я прикусила язык. Вчера я вообще не была в офисе. Что он имеет в виду?
А Обнорского вдруг разозлило мое молчание.
- Ты бы уж лучше, Завгородняя, коль решила следить за мной, что-нибудь серенькое надевала, чтобы с сумерками сливаться. А то светишься в красном как фонарь...
- Что-о?- поперхнулась я кофе, забыв о том, что он только что с плиты.
И он отключился.
***
Звонок был ранний. В смысле - ранний для меня. Трудоголик Спозаранник, наверное, уже подруливает к офису. Я не люблю рано вставать, поэтому Соболин не требует от меня приходить в Агентство к десяти, а отправляет обычно на пресс-конференции - они раньше одиннадцати не начинаются: ведь пресс-секретари, в основном, из недоделанных журналистов и тоже спать по утрам любят.
Звонок был странный, и я решила, что надо мной в очередной раз сгущаются тучи. Мысль о пьянстве шефа я отбросила быстро: пьяный Обнорский это все равно, что плачущий большевик.
Тогда - что?
Честно говоря, в последнее время отношения с шефом у меня не очень-то складывались. После случая в Репино. Тогда Андрей неожиданно появился на пляже в тот самый момент, когда я, абсолютно голая (мои шмотки раздавил чистящий пляж фейдер), требовала - в качестве компенсации - штаны с проштрафившегося тракториста. Я была так зла на этого пропахшего соляркой придурка, да и на этого - зашедшегося в гомерическом хохоте - Обнорского, что чуть не упала, отшвыривая в сторону рваный шелк. И упала бы. Но Андрей поддержал меня почти на уровне песка...
Потом, правда, я искренне решила, что та незатейливая интрижка должна была сблизить нас с Андреем. И потому всячески подчеркивала, что мы с ним носители маленькой тайны. Но Обнорский от этого почему-то только злился.
Объективности ради надо сказать, что отношения с шефом после этого разладились не только у меня. Чуть не уволилась, разругавшись с шефом, Лукошкина. Периодически дерзила ему Агеева, солидарная со мной и Анной. Часто дулся на шефа Коля Повзло...
А, может, наоборот: все у меня - хорошо, и этот странный утренний звонок - обычный дружеский розыгрыш?
Так, подкрашивая глаза, рассуждала я, собираясь на работу.
***
В коридоре меня перехватила Агеева.
- Светуся, золотце, выручай! Просто разрываюсь на части: завалили работой - продыха нет. И все валят и валят, вешают и вешают... Как в теплый Киев ехать, искать под цветущими каштанами голову Горделадзе, так Каширин с Повзло, командировочными в гривнах, а как пропавших синяков по холодным помойкам - так Марина Борисовна со своими девочками. А еще справки, а еще новеллы... Тут не то что постареешь до времени, скоро вперед ногами вынесут... Нет, надо искать спонсора и завязывать с этим Агентством.
Марина нервно закурила и присела на обшарпанный коридорный диван. Но при виде проходившего мимо Князя она лучезарно улыбнулась:
- Гамарджобат, сихварули чеме!
Любит наша Марина все-таки чернявых мужичков.
Гвичия картинно встал на носки, раскинул руки в сторону, как в лезгинке, и таким образом плавно засеменил в буфет.
- Как ты думаешь,- хихикнула Агеева,- Зурик сойдет за спонсора?
- Аск!- одобрительно кивнула я.- У него там, небось, в заначке либо чайная фабрика в Зугдиди. либо цех по переработке мандаринов в Сухуми.
- Сухуми - это Абхазия,- машинально поправила Марина.
- Да?- удивилась я.- Кто бы мог подумать... А это что - не Грузия?
Агеева на секунду задумалась, но я, вспомнив о возможном отпуске в сентябре, снова спросила:
- А Ялта?
- Ялта - уж точно не Россия.
- Ну ничего себе! А мама моя в юности всегда в Ялту ездила и говорила, что это - русский город.
- Ну, это когда было... Еще до Хрущева.
- Ба, девчонки, да вы никак геополитикой увлеклись,- тормознул возле нас Каширин.
- Нет, Родька, ты только подумай: уже на бархатный сезон некуда съездить!- искренне возмутилась я.
- Ничего, я скоро вас всех в Аргентину приглашу на свое ранчо.
Совсем Родька одурел от своего наследства.
- А я - патриотка!- заявила я ему.
- Брось, Светик, небось опять паспорт заграничный просрочила, а в ОВИР лень идти.
В ОВИР действительно идти не хотелось, но и поддаваться Каширину не было настроения. Поэтому я встала, завершая разговор, и направилась к своему кабинету. Но Агеева придержала меня за руку.
- Света, ты же дала согласие помочь...
- Да?- изумилась я: вроде про море и мандарины говорили.- А что случилось?
- Да понимаешь, у меня Соболина заболела, а в Агентство сейчас одна дама едет - кто-то у нее там пропал; она так рыдала по телефону, что я толком ничего не поняла. Может, ты хоть первичную информацию снимешь, а?
- Так у нас же из отдела Горностаева откомандирована с психами работать!- Мне совершенно не светило вытирать слезы какой-то незнакомой даме: небось, мужик бросил, а она - сразу в розыск.
- Да бедную Вальку уже Глеб припахал: она в заповеднике какое-то убийство расследует. Света, ну что ты за человек, выручить не можешь?
- Ладно, только с условием, что эта твоя, дама - не из "Китеж-града".
Марина фыркнула, вспомнив недавний скандал в Агентстве, чмокнула меня в щеку, и мы вместе пошли в ее кабинет.