Он держал руку на шее Лобо — так он мог ощутить любую опасность, любое малейшее напряжение мускулов, а тихое рычание пса предупредило бы его о возможном недруге, скрывающемся в темноте.
Лобо, не отставая, шел рядом с Робом, принюхиваясь и угадывая тайны темных теней. Пес всем видом показывал, мол, пока все спокойно. Он не встал как вкопанный при виде седана, а лишь приподнял голову, принюхался и, убедившись, что поблизости нет никаких чужих запахов, позволил Робу подойти к автомобилю, а учуяв запах хозяина, пес замахал хвостом и решил, что опасность уже позади.
Роб открыл дверцу:
— Прыгай, Лобо!
Пес тут же залез на переднее сиденье и грациозно перепрыгнул назад. Там Лобо и устроился с довольным вздохом.
Взглянув на часы на приборной доске, Роб понял, что его безуспешная попытка проникнуть к себе в дом поглотила целых сорок пять минут драгоценного времени. Он понимал, что часы его свободы сочтены. Скоро его вызовут в участок, потребуют объяснений, и он не мог не признать, что они вряд ли покажутся убедительными.
Он опустил стекло, вынул из кармана чужой пистолет и хотел было выбросить его, но передумал.
С одной стороны, его, несомненно, разыскивает полиция, с другой — его наверняка ищут контрабандисты. Полиция быстро разберется с ним, заперев под замок, а преступники разберутся еще быстрее, лишив жизни. Он едет, скорее всего, на угнанной машине, с чужим, можно считать, конфискованным пистолетом, и надо использовать его для самообороны, а когда игра подойдет к концу, вот тогда он и избавится от него.
Прекрасно понимая, что номер седана, в котором он сидит, очевидно, уже давно передан всем полицейским патрулям, он все же заехал в Фалтхевен, промчавшись мимо темных и пустых дорожных постов.
На перекрестке светофор мигал желтым глазом. Роб свернул на Ист-Робинсон-стрит и остановил машину у большого двухэтажного старинного особняка.
Цифры на его наручных электронных часах показывали пять минут второго ночи.
Роб открыл дверцу и сказал псу:
— Лобо, выходи.
Пес спрыгнул на тротуар и застыл, навострив уши и ожидая команд хозяина. Своим собачьим шестым чувством он понимал, что Роб взволнован и что ситуация непроста.
— Пошли! — приказал Роб. — Рядом!
Они вместе поднялись по деревянным ступенькам на крыльцо, подошли к двери, и Роб нажал на кнопку. Раздалась трель дверного звонка. Роб не отпускал кнопку минут пять. Наконец на первом этаже вспыхнула лампочка, и послышалось шарканье ног. На крыльце зажгли фонарь. Роб прищурился от яркого света.
За дверью раздался голос женщины:
— Что вам здесь надо?
— Мне необходимо с вами поговорить. Это важно. Очень важно.
— Кому важно?
— Мне. Вам. Линде.
— Вы с ума сошли.
— Я не сошел с ума. Мне надо с вами поговорить. Или вы хотите, чтобы я прокричал вам новости отсюда и чтобы все соседи слышали?
Последний аргумент оказался самым веским. Поворчав немного, собеседница Роба повернула ключ в замке и открыла дверь на цепочке, которая была тут же сброшена.
На пороге стояла Линда Кэрролл, с которой Роб встречался утром; на ее длинном носу сидели очки; она была укутана в большой плед.
— Ну заходите. Полагаю, вы действительно по делу? Вы… Бог мой, а это еще что такое?
— Всего лишь собака, — ответил Роб.
— Но она огромная… Она не кусается?.. Осторожно!
Роб воспользовался ее замешательством и протиснулся в дверь. Лобо шел следом — гордо, с достоинством, с высоко поднятым хвостом — и всем видом показывал, что он готов подружиться, но первым не пойдет навстречу.
— Ну и что вам угодно, молодой человек? — спросила женщина.
Роб жестом отпустил пса, позволив ему обойти дом.
Сначала Лобо медлил, словно опасаясь, что неправильно понял хозяина, но Роб повторил жест, и Лобо пошел по дому.
— Я убедился, что вы не были со мной откровенны утром, — сказал Роб. — С тех пор кое-что произошло…
— Что вы имеете в виду?
— Мне кажется, кто-то путешествовал с вашим паспортом, и, на мой взгляд, вам известно много фактов, которые вы от меня скрыли.
— Не понимаю, почему я должна вам все рассказывать? И мне совсем не нравится, что меня вытаскивают из постели во втором часу ночи и задают какие-то глупые вопросы.
— Всем уже занимается полиция! — выпалил Роб. — Это касается контрабанды наркотиков и покушения на убийство.
— Покушение на убийство? О чем вы говорите?