— Мы исследуем кровь того парня, что погиб в автокатастрофе. Думаю, мы найдем в ней достаточно алкоголя, чтобы дать заключение о чрезмерной интоксикации организма. Дик, что с образцами Харви Ричмонда? — громко спросил он.
— Как раз начал ими заниматься.
— Я помогу тебе, — вызвался доктор Диксон. — Подождете результатов, полковник?
— Нет, спасибо, пойду к себе. Я пытаюсь убедиться, что мы не пропустили ни одного звена в цепи. Вы же знаете, если убийство было совершено менее чем в двухстах футах от берега, дело не в нашей юрисдикции. Но если яхту снесло течением более чем на двести футов, значит, убийство произошло, в нашем штате.
— Вы провели следственный эксперимент?
— Да. Нашли яхту, подходящую по размерам, и подожгли ее.
— И как скоро начался пожар?
— Не раньше, чем яхта оказалась в сотне футов от берега.
— Вы уверены?
— У нас есть свидетель, который клянется, что видел первые языки пламени. Он даже сначала подумал, что это фейерверк. Но когда огонь распространился по всей яхте, ее уже снесло течением за холм, и он видел лишь зарево. Эд Уоллингтон весьма кстати закончил измерения. Мы дали ему задание проследить путь яхты и узнать, пересекла ли она место сильного течения. Затем мы замеряли расстояние от пристани, исходя из траектории движения и времени. Этот путь яхта прошла приблизительно за две минуты тридцать восемь секунд — три минуты четырнадцать секунд. Мы провели все возможные испытания. Результаты варьировались в зависимости от того, в каком положении находилась яхта. Расстояние составило примерно сотню футов.
— Мне хотелось бы знать точную последовательность событий. Но выстрелы были произведены с близкого расстояния, — уточнил доктор Диксон.
— Следы пороха на одежде?
— Нет. Не так просто. Хотя мне удалось найти остатки обгорелой одежды, и я обнаружил на них частицы свинца. Невооруженным глазом этого не увидеть, но рентген высветил их.
— И с какого расстояния был произведен выстрел?
— Я бы сказал, что от двух до восьми футов.
— Что такое? — воскликнул Степни. — Это не увязывается ни с одной из версий!
— Именно поэтому я хочу проверить все еще раз. Может быть, мне удастся обнаружить нечто, доказывающее невиновность Трентона.
— У вас ничего не выйдет. Возможно, он сделал это не так, как он нам рассказывает. И не в то время. Но убийца — он. Стрелять больше было некому.
— А если не так?
— Боже, Герберт, больше некому! Взгляните на факты, они все против него.
— Как раз этим я и занимаюсь.
— Карьера полицейских чинов зависит от раскрытия убийства, и они убеждены, что дело скоро будет завершено.
— А если они ошибаются?
— Ну, мы должны располагать неопровержимыми доказательствами. А то, как дела обстоят сейчас… Я буду рад, если вы подтвержите их правоту.
— А если нет?
— Тогда и поговорим. Сейчас поставлено на кон слишком многое — для расследования этого убийства задействована полиция двух штатов.
— И ставка — одна человеческая жизнь, — добавил доктор Диксон.
— Шериф Лендис сказал, что они нашли пальцевый отпечаток Роберта Трентона на орудии убийства. Это его большой палец. Никаких сомнений.
— У меня есть фотографии найденных гильз. Точно только одно — они 32-го калибра. Однако это ничего не доказывает.
— Мы должны быть объективными, Герберт, — покачал головой полковник. — Вы плыли с Трентоном на теплоходе, подружились с ним. Нельзя односторонне рассматривать дело, тем более примешивать личное.
— Конечно. Но я хочу, чтобы моя совесть была чиста.
— Никто и не просит иного… но если мы выдвинем другую версию, должны быть собраны веские доказательства, только тогда мы сможем подтвердить нашу правоту. Мы обязаны доказать невиновность Трентона. Но пока это совершенно невозможно. У него был пистолет. Из него дважды стреляли. Он сам признал, что стрелял дважды.
— Я знаю, — сказал доктор Диксон. — Я не могу обещать, что найду что-то. Может быть, я ничего не смогу обнаружить.
— Но если найдете, желаю вам найти многое.
— Я постараюсь найти все, что осталось, полковник.
Полковник Степни задумчиво шагал по лаборатории:
— Ну ладно, — произнес он наконец. — Пойдем до конца, доктор. К чертям береговое сотрудничество!