Лучше бы я держал язык за зубами! Или ел бы свиной или говяжий. Чтобы рот был набит едой, и я ничего такого не спросил. Лидка, как услышала про «невесту Кренделя», сразу заулыбалась. Главное, на меня не смотрит. Пол разглядывает, будто никогда его не видела. Лидкины щёки покраснели, и голос стал тихим. Он иногда таким бывает, когда я её до дома провожаю, а потом за руку у подъезда держу.
– Не знаю, Андрюш, глупости спрашиваешь, – говорит.
Тут звонок прозвенел, и Лидка в класс вбежала. Я вошёл следом. Слышу, они со Светкой о чём-то шушукаются. А о чём – не слышу. Какие-то у меня уши неправильные.
– Всё ясно. Готовься к разочарованию, – сказал Печенькин с видом всезнайки.
Я уж думал, он сегодня не придёт. До самого звонка его не видел.
– Что ясно? – спрашиваю.
– Ты что? Детектив, а разговоры не подслушиваешь. Сегодня все девчонки только о Кренделе и болтают.
Я даже в отчаянии оптимист:
– Они наверняка о еде болтают, о съедобном кренделе. Кстати о вкусняхах, мне надо узнать, какая колбаса самая вкусная.
– Которая мясо по-французски, – Печенькин выпучил на меня глаза и в Лидкину сторону кивнул. – Она тебе что-нибудь говорила про Кренделя?
– Говорила, но это потому, что она любопытная. Все детективы должны знать, кто такой этот Крендель, – вдруг он мучитель собак. Тогда его нельзя в школу пускать. У нас же тут и кошка Ксюша, и пёс Бандит. Мы не имеем права подвергать их опасности. Нужно всё разузнать про этого музыканта. Нечего быть таким популярным!
На перемене я то же самое сказал детективной команде. Светка назвала меня завистливым и отобрала печенину, которой угостила. Иногда я не понимаю девчонок: сама отругала, подаренное отобрала и потом ещё больше обиделась:
– Мы, – говорит, – сегодня на уроке технологии будем с девочками готовить фруктовые салаты. По правилам школы готовим мы, а едите вы! Это нечестно! А ты можешь к нам не приходить, потому что злой. Нечего таких кормить!
Хорошо, что вторая Лидка, не староста, а наша одноклассница, у которой много косичек, топнула по полу туфлей на каблуке и давай за меня заступаться. Глаза добрые, форма на ней новая, блузка со стоячим воротником белая-белая, а голос строгий. Будто она не ученица, а директор:
– Ты, Свет, неправа. У Андрея много недостатков, но мы его любим. – Оказывается, у меня есть недостатки! – Нельзя ему запрещать есть фруктовый салат. Если ты такая вредная, спрячь свой, я сама Андрея угощу.
Я до последнего надеялся, что меня угостит моя Лидка, Лидка-в-горошек. Но она всё отдала Серёге. А потом сказала, что замечталась, а когда Серёга попросил её отдать салат, она кивнула и замечталась ещё больше. Наверняка о том, как будет автограф брать! В общем, я решил, что выведу этого Кренделя на чистую воду до пятничного концерта. Он точно какой-то гипнотизёр. Иначе почему все девчонки по нему с ума сходят.
После урока технологии я пошёл к Андрей Андреичу, директору. Поскользнулся на лестнице – её только-только помыли, – но почти не ударился и не испачкался. Уборщица услышала моё смелое «ай» при падении, подбежала и давай меня жалеть и к своему грязному синему халату прижимать:
– Бедный! Ты живой? Ничего не сломал? Детектив ты наш болтоногий.
– Какой? – спрашиваю.
– Болтоногий, – уборщица улыбнулась во все полные щёки. – Ну, ноги у тебя разболтанные, вот ты и падаешь, прям как ваша звезда.
А я не знаю, какая моя звезда падает, потому что никакой звезды у меня нет. И планеты тоже. Они как совесть, или вдохновение, или вкусная еда в нашей столовой. Но в столовой звёзды точно не продаются!
– Я падаю так, как всегда. Только в этот раз упал немного удачнее. А падающие звёзды – они общие.
Уборщица выжимала тряпку:
– Ну как же так? Я про ту звезду, про которую вы весь день гудите. Крендель хоть и общий, а всё равно – ваш. Потому что в тех же стенах ума набирался! Он на тебя чем-то похож. Нос такой же курносый, и умненький.
Я хотел пошутить: у него ещё и нос умненький? Но не стал.
– И упал он, когда был его последний звонок. На этой самой лестнице.
– Я раньше последнего звонка, – говорю, – упал на этой лестнице. Значит, я быстрее развиваюсь и вообще, где я, а где он?
– Уж не знаю, где он, а ты здесь. Со мной балаболишь. Куда торопился-то?
И тут я вспомнил, что мне к Андрей Андреичу очень надо. Я почти быстро, как прихрамывающая гоночная машина, добежал до кабинета директора и три раза постучал. Наверное, Андрей Андреич меня не услышал, потому что не ответил. Зато я услышал за спиной противный такой голос: