– Показывайте пациента! Где его шерсть? Почему только на голове? Что это за костюм? У вас сфинкс?
– У меня, – говорю, – человек.
– Я его вылечу! – отвечает Мурзик. – Я ему витамины пропишу, он весь лоснящейся шерстью порастёт.
– Мя-а-а-ау, – жалобно протянул ветеринар и почесал ногой за ухом.
А я-то знаю, что кошки только мурчанием лечат и не разговаривают, а ещё людей в ветклиники никто не носит. Я обрадовался, что это сон, и проснулся. Мурзик дремал и громко сопел. Во, думаю, хорошо. Кот-врач – горе в семье. Он же хотел бы, чтобы у всех носы были мокрыми, как у здоровых котов. И говорил бы, что температура 39 – это нормально, а 36,6 – плохо! И устраивал бы нам сквозняки, чтобы «вылечить». Всё-таки отличаемся мы с Мурзиком. Я снова заснул, гляжу – опять этот кот-доктор. Он сделал страшную морду и говорит:
– Если у тебя температура поднимется, то всё хорошо будет. Замурчательно даже! А она поднимется.
Ух, я весь завтрак переживал, к чему это было. Хотел в нашем соннике посмотреть, но забыл попросить Лидку принести его в класс.
Я как представил, что Антон старосту спросит, а она ответит, что я ей разонравился, меня сразу в жар бросило.
– Не надо, Тоха, говорю. Я сам узнаю.
– Ну-ну, – Антон смотрел на меня так, будто я его обидел. Исключено. Мне вообще не до этого было. Я ему утром перед школой три смешные картинки прислал. Когда ты таким важным делом занимаешься, совсем нет времени на то, чтобы кого-то обижать.
– Как думаешь, девочкам нравится, когда мы на перемене ведём себя серьёзно, как будто нас знания интересуют? – спрашиваю.
Антон заглянул в мой учебник:
– А что ты там учишь?
– Ничего. Я же говорю, притворяюсь, что учу стих, который нам не задавали. Девчонки из коридора всё равно не услышат, что я бубню. Пока притворялся – запомнил целую треть. Надо так дома делать, когда к урокам готовлюсь. Стану отличником хоть по одному предмету.
Думал, Антон восхитится моей идеей. Ведь я, пока делал вид, будто что-то учу, незаметно наблюдал за девочками и подслушивал их. А он всё про своё:
– Не знал, что ты всё время притворяешься.
Я хотел сказать, что семь минут – это не всё время, но он фыркнул на меня, как лисица, и пошёл за парту.
Тут уж я не выдержал, потому что моя память занялась стихотворением. Вот, думаю, сейчас забуду всё, что надо расследовать. Вырвал листок из Вовкиной тетради и написал:
1. Крендель
2. Школы не будет
3. Лидка-пять-косичек вздыхает по мне
4. Зачем мне нужна высокая температура?
5. Какой вампир в плохом настроении укусил Антона?
Просто если бы его укусили в хорошем настроении, он бы не ворчал на меня.
Засунул эту важную бумажку в пенал и решил, что на следующей перемене соберу всех детективов, потому что Крендель и Антон – это важно, но, если что-то случится со школой, Марь Палне придётся учить нас на её руинах или в парке на скамеечках через громкоговоритель. А если дождь? Или зима наступит… Так каждый год бывает. А если нас переведут в школу, где нет кошки Ксюши и пса Бандита? Это же ещё хуже!
Хорошо, что из ужасных фантазий меня вывел голос Андрей Андреича! Он пообещал награду самому любопытному. Тому, кто узнает о Кренделе всё-всё-всё. И тут я понял, ребята с радио или учителя могут узнать всё или всё-всё, но всё-всё-всё – только я с друзьями. Жалко, что не со всеми.
Я достал листочек из пенала и подписал под пунктом про Антона:
Спасти детективную команду.
На уроке математики я занимался тем, что люблю больше всего на свете! Слушал, как у доски отвечает Вовка Печенькин. Он ошибся всего один раз, и то потому, что я решил помочь. Неправильно посчитал – неправильно подсказал. Но я ж не специально.
Марь Пална похвалила Вовку и добавила:
– Запомни, Владимир, иногда лучше думать своей головой. Андрей Светлячков тоже ошибается.
– И часто, – поддакнул Антон.
Да ещё так нехорошо, будто ему радостно от того, что я не всезнающий профессор!
Лидка-пять-косичек наклонилась ко мне поближе и прошептала:
– Не обращай внимания. Антон бывает вредным. Главное, что ты в порядке. Не хочешь погулять после школы?
– Нет, – если бы с урока разрешали безнаказанно сбегать, только Лидка с её косичками меня и видели бы! – Я не гуляю! Вообще. Меня родители наказали до конца жизни. Сказали: Андрюха, на улице опасно, а свежий воздух там – вообще миф! Как приключения Геракла. И то и другое придумали, чтобы людей запутать.
Кто бы знал, что Марь Пална всё слышит. Наверняка всё, потому что я сижу слишком близко к ней, а шепчу – громко. Громче, чем разговариваю.