Раздалось характерное жужжание. К Большой Черемухе несся пчелиный рой. Впереди — пчела Ульяна. Когда-то она со всей своей командой жила в улье — потому и имя такое. Потом в улье стала протекать крыша, и пчелы перебрались в дупло старого дуба, что на Лесной Опушке. Морковкин окликнул пчелу.
— Подож-ж-ж-ди, Морковкин, не до тебя сейчас! — отозвалась Ульяна и продолжила путь.
Но куда, интересно, пчелы летят так спешно и целенаправленно? Кажется, к медвежьему дому. Точно. А зачем? Думай, помощник следователя! Мысли вились в голове Морковкина как пчелиный рой: «Пчелы… Медведь… Мед…» Морковкин перевернул в папке страницу, послюнил карандаш и решительно вывел: «ВЕРСИЯ ТРЕТЬЯ. Пчелы».
Чтобы потом чего-нибудь не упустить, Кролик Морковкин торопливо заносил на бумагу возникающие идеи. Запись выглядела таким образом:
«ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ. Мед у Медведя крадут пчелы.
ВОПРОС. Зачем пчелам красть чужой мед?
ОТВЕТ. Нет ответа.
ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ. Пчелам нужен не мед.
ВОПРОС. Что же им тогда нужно?
ОТВЕТ. Пчелам нужны баночки.
ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ. Пчелам нужны баночки, чтобы хранить мед, который они сами делают.
ВОПРОС. Как они баночки уносят?
ОТВЕТ. Нет ответа».
Вдруг снизу раздался знакомый голос.
— А все-таки весна — хорошее время года, — бормотал сам себе под нос уныло ковыляющий мимо спасатель.
— Медведь, — крикнул сверху Морковкин, — погляди сюда!
Медведь тряхнул головой, отвлекся от своих мыслей и пригляделся сквозь клейкую молодую листву к Кролику.
— А, Морковкин! Привет. Как ты там оказался?
— Да как-то само собой получилось, — смущенно признался Морковкин. — Ты меня отсюда не снимешь?
— Вообще-то я по важному вызову спешу, — ответил, вздыхая, Медведь и привычно полез по ветвям вверх. — Пчелы, понимаешь, просят осмотреть Лесную Опушку. Кажется им, что ночью вокруг их Пчелиного Дупла Леший топтался. — Говоря это, спасатель потихоньку добрался до Кролика. — Держи лапу! Начинаем спуск!
Оказавшись наконец на земле, Морковкин отряхнулся, быстро принял деловой вид и открыл папку.
— Имеется несколько вопросов. Первый: зачем к тебе пчелы прилетали?
— Да затем и прилетали, чтобы про Лешего сообщить.
— А мед они взять не могли? Медведь посмотрел с удивлением:
— Зачем им мед? К тому же, когда они прилетели, я уже проснулся и баночки пересчитал.
— Все на месте?
— Если бы! — тяжко вздохнул спасатель. — Снова одна исчезла. А я ведь кровать у самой подвальной двери поставил, чтобы никакой вор пробраться не мог! И все равно!… Ладно, пойду, стало быть, Лесную Опушку осматривать.
— Я с тобой, — вызвался Морковкин.
До Лесной Опушки добрались безо всяких приключений.
— Подержи-ка! — Морковкин передал заветную папку-скоросшиватель Медведю и стал, зорко вглядываясь, обходить Лесную Опушку по большому кругу. — Оставайся на месте. Главное — не затоптать следы.
Раздвигая лапками траву в надежде отыскать улики, Кролик постепенно сужал круги, медленно приближаясь к дубу с Пчелиным Дуплом.
— Это еще что такое? Иди-ка сюда, вместе посмотрим.
Медведь двинулся на зов.
— Да куда ты? Папку-то оставь! Она тебе мешать будет.
Спасатель хотел положить папку на землю, но Морковкин истошно завопил:
— Только не на траву! Она мокрая! Следственное дело погубишь!
Медведь огляделся в поисках подходящего места для столь важных документов и, не найдя ничего лучшего, положил скоросшиватель в Пчелиное Дупло.
Спасатель подошел к Кролику и склонился рядом с ним над травой.
— Видишь — след! — указал Морковкин на явную примятость травяного покрова. — А огромный-то какой! Крупный Леший нам попался.
— Еще не попался, — охладил помощника следователя Медведь. — Но никуда он от нас не денется. Смотри, как коготь хорошо отпечатался.
— А вот клочок шерсти. Буроватая слегка. — Морковкин осторожно положил вещественное доказательство в специально прихваченный полиэтиленовый мешочек. — Выходит, завелся-таки у нас Леший. Огромный, когтистый и косматый. Наверняка это он у тебя мед уносит.
— А Ух сомневается, — развел лапами Медведь.
Четвертая и пятая версии
— Где только тебя леший носит? — Ух поджидал Кролика на опушке леса.
— Кстати, о Лешем. У меня есть доказательства, — сказал Морковкин и помахал в воздухе полиэтиленовым мешочком с шерстью.
Ух устало прикрыл глаза.
— И смотреть не хочу. Вы сговорились что ли? Вот и Архимед Кузьмич: «Леший, Леший!»
— Ты разговаривал с Пифагоровым?
— А где я, по-твоему, был? Помнишь, тетка Ондатра сказала, что Архимед Кузьмич просил у Медведя меда? А зачем изобретателю мед? Он сладкого вообще не любит. Я стрелой полетел к туннелефону, чтобы вопрос этот разрешить. Ну, давай нашу папку. Я туда показания Пифагорова положу.
Морковкин протянул скоросшиватель. Ух собрался открыть папку, но вдруг взгляд волчонка сделался острым и тревожным.
— Помощник следователя! Что это такое?
На обложке скоросшивателя расплывалось жирное пятнышко, небольшое, но заметное. Ух осмотрел пятно, тщательно его обнюхал, под конец лизнул и поднялся из-за стола во весь рост:
— Натуральный мед!
Ух размышлял не больше двух секунд.
— Представим себе похитителя. Он уносит баночку. Тут его охватывает смущение: не ошибся ли? Вдруг в баночке не мед, а другое вещество коричневато-желтого цвета? Он снимает крышку, запускает лапу внутрь, пробует на вкус. Потом на папке остаются от лапки характерные отпечатки. Нет, не зря говорят, что у следователя должны быть чистые руки! И к помощнику следователя это тоже относится, Морковкин! — Взяв чистый лист бумаги, волчонок размашисто вывел на нем: «ВЕРСИЯ ЧЕТВЕРТАЯ. Морковкин». И подытожил: — Я отстраняю тебя от работы.
Опасность была такой грозной, что перед глазами Кролика промелькнули последние сутки со всеми подробностями. Среди них была и такая: Медведь кладет папку в Пчелиное Дупло…
— Вспомнил! — радостно закричал Морковкин. — Мед из дупла! — и он подробно поведал волчонку о всех приключениях, в которых побывал с тех пор, как они расстались в лесу.
Взгляд Уха становился все теплее и теплее. Под конец рассказа он дружески похлопал Кролика по спине.
— Ты уж не держи на меня обиды, Морковкин. Занятие у нас такое, что надо быть внимательным и осторожным. Видишь, все и объяснилось. А тебе урок: впредь не кидай папку куда ни попадя. Что ж, теперь займемся документами.
Вскоре Волчонок уже аккуратно скреплял в скоросшивателе листки с записью оперативной беседы с Архимедом Кузьмичом, помеченные заголовком «ПЯТАЯ ВЕРСИЯ».
Одновременно Ух вводил оправданного Морковкина в курс неизвестных тому событий. Недавний разговор с изобретателем оживал в памяти во всех подробностях, словно шел прямо сейчас. Значит, так. Вот Ух вбегает в пещеру, где установлен туннелефон. Собирается перевести рычаг вызова в рабочее положение, но… Рычаг уже в рабочем положении! Связь кто-то включил еще до прихода волчонка.
«Архимед Кузьмич! Вы меня слышите?» — крикнул Ух в микрофон туннелефона, прижав к уху наушник.
— Да здесь я, — ворчливо ответил изобретатель, — кто у теннелефона?
— Ух беспокоит.
— Ах, Ух. Ты мне скажи, зачем давеча туннелефон включил, а на связь не вышел? Что за баловство такое?
— Что значит — давеча?
— Да пару дней назад, — буркнул Пифагоров, — вернее, ночей. Ночью это было. Сплю себе, вдруг — звон. Я через весь дом босиком — к туннелефону. Алёкаю, алёкаю, а в наушнике только шорох какой-то. Потом тяжелое дыхание. Потом рыкнул кто-то. Потом звяканье раздалось. Хулиганство натуральное! Так с тех пор связь и не отключалась.