— Честное слово, Архимед Кузьмич, я тут ни при чем! — поклялся Ух.
— Значит, — помолчав немного, промолвили на том конце, — правду народ говорит. Завелся, значит, Леший… Забрался, значит, он в нашу пещеру…
— Архимед Кузьмич, вы же человек науки! Леших не бывает!
— А кто их знает. Я тут книжки кое-какие подобрал на этот счет. Вот послушай: «Леший огромен, выше дерева и такой толщины, что девкам впору вокруг него хороводы водить. Леший может превращаться в зверя. Иногда оборачивается медведем с курчавой шерстью…».
— Стоп! — крикнул Морковкин. — У нас ведь есть вещественное доказательство с места происшествия — клочок шерсти!
— Мне рассуждения о Лешем изрядно надоели, Морковкин, — прервал историю Ух. — Я понял, что подозреваемый так делает, чтобы запутать следствие. Поэтому я сказал: «Спасибо за информацию, Архимед Кузьмич. А теперь позвольте спросить: зачем вам мед?»
— У меня бензин кончился, — сказал Пифагоров. — Вот я и прикинул: нельзя ли из меда горючее изготовить? Тогда и одолжил у Медведя баночку. Начал опыты проводить. Но оказалось, что исходного материала слишком много требуется, никаких запасов не хватит.
Ух немного помолчал. Потом предложил:
— Чтобы ничего не упустить, давай подведем итоги.
Предварительные итоги
— Итак, — начал Ух. — Может ли кто-нибудь чужой похищать у Медведя мед, если у нас разлив Быстрого Ручья?
— Только Леший, — не задумываясь, ответил Кролик.
— А как ты думаешь, где бабушка Большая Медведица?
Морковкин сморщил лоб.
— В Берлоговке?
— Или нам так кажется. Вот она, версия! Шестая!
Деревья сумрачного, готовящегося к ночной жизни леса стояли тихо, не шелестя ветвями, словно прислушивались к разговору, стараясь не пропустить ни единого слова.
— Ситуация, — излагал новую идею Ух, перепрыгивая через лужицы и канавки, — видится мне теперь следующим образом. День смеха продолжается. Бабушка за один раз все баночки забрать не смогла и теперь продолжает начатое дело, прячась в нашем лесу.
Дальше пошли молча, чтобы не мешать друг другу анализировать. Было уже далеко за полночь, когда в неясном свете звезд между деревьями промелькнула чья-то огромная фигура. Волчонок и Кролик заметили ее одновременно и вскрикнули.
Фигура молча продолжала двигаться по маршруту, известному только ей.
— Сейчас мы этого ночного гуляку настигнем и все окончательно выясним! — рыкнул следователь.
Не разбирая дороги, он бросился в погоню. Морковкин, причитая, спешил следом: остаться в одиночестве ему было еще страшней, чем нестись по темной чаще неведомо куда. По завалам валежника, через заросли колючих кустов, перепрыгивая с одного мшистого пенька на другой. Фигура, едва различимая и колеблющаяся, как тень, то скрывалась за могучими стволами, то мелькала вновь. Вдруг она окончательно растворилась во мраке — столь же неожиданно, как и появилась.
Ух остановился, озираясь. Никого.
— Где мы, Ух? — дрожащим голосом спросил Морковкин.
— Не знаю. Заблудились. Ну и хитрюга же эта бабушка!
— Ух.
— Да не канючь ты, помощник следователя! Никакой пользы от твоих «ухов» не будет!
— Последнее «ух» сказал не я, — пролепетал Морковкин.
— Что? — на лбу волчонка выступил противный липкий пот.
Откуда-то вновь послышалось: «Ух!»
— Значит, все-таки Леший, — обессиленно сел на кучу бурелома волчонок.
— На дороге Лешего попадаться опасно, пискнул Морковкин. — Он может покалечить или увести за собой, навеки сгубить…
Волчонок вскочил с бурелома и, схватив Морковкина за лапу, дал стрекача.
— Беги, Кролик, беги! Не отставай!
Они неслись в темноте, пока грозное уханье не осталось далеко позади.
До рассвета проблуждали следователи по обманчивым дорожкам. В первых лучах солнца они неожиданно заметили за редеющими деревьями какое-то строение.
— Я же говорил, что выберемся, — остановился волчонок. — Вот и выбрались. Где это мы?
— Знакомый какой дом! — пригляделся Кролик. — Да ведь тут Медведь живет!
Оба облегченно вздохнули. Ночной кошмар остался позади. Из-за угла избушки, косолапя, показался спасатель, открыл дверь и вошел внутрь.
— Не только нам с тобой, Морковкин, не спится, — не без горечи усмехнулся Ух. — Михаил обходит свое хозяйство, тоже надеется похитителя найти. А теперь по домам — спать.
Новое знакомство
За время дороги Ух успел многое обдумать и прийти к определенным выводам.
— У меня, Морковкин, кажется, глаза раскрылись. Пелена тумана спала. Похититель, чтобы отвести от себя подозрения, выдумал историю про Лешего, который якобы жить не может без сладкого. А чтобы мы с тобой поверили в эти байки, бродит ночами, за Лешего себя выдает.
— Кто же этот «кто-то?» — Кролик наконец сумел вмешаться в речь волчонка.
— Это мы выясним сегодня же ночью.
Договорились встретиться на закате у тропинки, ведущей в глубь леса.
По чаще шли молча, внимательно прислушиваясь. Наконец во тьме раздалось: «Ух!» На широкой разлапистой ветке ели, нависшей над их головами, в мерцающем свете луны друзья различили странное крылатое существо. Продолговатое тело плотно прикрыто перьями. Круглые очки загадочно поблескивают на крючковатом носу. Большую голову, вросшую в плечи, обрамляет борода с бакенбардами. Взгляд внимательный.
— Ух! — произнесло существо.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил волчонок.
— Да в общем-то, ничего, — ответил пернатый. — Я ухаю, потому что филин. Ученый филин. Меня зовут Зигмунд. Научный псевдоним — Зигмунд Ф.
— Научный псевдоним — это как? — спросил Кролик.
— Так я подписываю свои статьи.
— Отчего же не Филин З.? — задал вопрос Ух.
— Филинз — это уж слишком как-то по-английски. Мне больше нравится Зигмунд Ф. Я ведь не в Англии живу.
— А где вы живете? — уцепился за показавшуюся важной ниточку волчонок.
— Здесь, в лесу, — и филин погрузился в дремоту.
Друзья потрясли ветку, на которой он сидел. Зигмунд открыл глаза. Ух сразу же продолжил расследование:
— А почему мы раньше вас не видели?
— А вы раньше по ночам по лесу бродили? — вместо ответа спросил филин.
Следователи признались, что нет.
— То-то и оно! А я веду ночной образ жизни. Проявляю по ночам активность.
— В каком же направлении, позвольте узнать, ваша активность простирается? — оживился Ух.
— В сугубо научном. Я изучаю сновидения. Область моих интересов именуется сноведением. Ух! Ух! Ух! — постепенно уханье становилось все глуше и глуше и перешло в негромкий храп. Зигмунд Ф. уснул.
Ух и волчонок опять разбудили ученую птицу.
Позже, когда, вернувшись домой, они по свежим впечатлениям записали свой разговор с Зигмундом Ф., беседа предстала в таком виде:
«УХ. А зачем изучать сны?
ЗИГМУНД. Советую обратиться к моему фундаментальному сочинению «Сноведение как наука». Явь и сон теснейшим образом связаны между собой. То, что случается наяву, отражается в сновидениях. И, в некотором роде, наоборот. Такова основная суть моего открытия. Мой метод предполагает выяснение забытых обстоятельств прошлого посредством анализа снов.
УХ. Не могли бы вы для ясности привести какой-нибудь пример из собственной практики?
ЗИГМУНД. Скромность — качество, украшающее ученого. Я лучше приведу пример из практики моего любимого ученика. Его зовут Юный Гусь. Научный псевдоним — Юн. Г. К нему обратилась за помощью одна лошадь, назовем ее, чтобы не разглашать врачебную тайну, пациенткой Л. Она после сильного перенапряжения стала ходить во сне, совершала целые путешествия — и абсолютно ничего не помнила о них! Особенно интересно, что Л. ни разу даже не споткнулась и не ударилась ни об одно дерево! Ее удалось вылечить. А у вас какие проблемы?
УХ. У нас ситуация несколько иного рода. Не знаю, сможете ли вы помочь, уважаемый Зигмунд Ф.