– «Лаки страйк», – ответил фермер.
«Эти пароли превращают происходящее в глупую игру, – подумал он, – сколько еще черных резиновых плотов может вынырнуть из Атлантики именно в этот час и именно у этого заброшенного пирса? Глупо, но зато как значительно».
– Льюк? – донеслось с плотика.
– Сэм, – сказал фермер.
Не важно, что его звали Камель, а не Сэм. На ближайшие пять минут, пока он причалит свой плот, больше подойдет «Сэм».
Ничего не ответив, поскольку от него этого не требовалось, Камель быстро запустил двигатель и повел плотик вдоль края пирса к берегу. Льюк следовал за ним по настилу. Они сошлись у пикапа без рукопожатия. Камель поставил свою черную спортивную сумку «Адидас» на сиденье между ними, и пикап рванулся вдоль побережья.
Льюк вел автомобиль, а Камель курил. И оба они старались не замечать друг друга. Даже их глаза избегали встречи. Густая борода, темные очки и черный свитер, доходящий до подбородка, делали лицо Камеля зловещим и неузнаваемым. Льюк не имел желания рассматривать это лицо. Помимо того чтобы принять его из объятий моря, заданием предписывалось воздерживаться от разглядывания внешности прибывшего. И не случайно. Это лицо разыскивалось в девяти странах. Проезжая мост в Монтео, Льюк прикурил еще одну сигарету «Лаки страйк» и пришел к выводу, что они уже встречались. Это была короткая, точно рассчитанная по времени встреча в аэропорту Рима пять или шесть лет назад. Она происходила в комнате отдыха. Льюк, в то время американский чиновник в безупречно сшитом костюме, поставил «дипломат» из кожи нерпы у стены рядом с раковиной, где незнакомец не спеша мыл руки. Неожиданно «дипломат» исчез. Он поймал отражение мужчины, которым был Камель – сейчас он знал это точно, – в зеркале. Тридцатью минутами позднее «дипломат» взорвался между ног английского посла в Нигерии.
Осторожные разговоры в невидимом окружении Льюка часто доносили до него имя Камеля – человека-убийцы со множеством фамилий, лиц и языков, который наносил молниеносные удары и бесследно исчезал; имя убийцы, который скитался по всему свету, но которого нигде не могли схватить. Двигаясь в темноте на север, Льюк откинулся на спинку сиденья и прикрыл лицо полями шляпы, стараясь вспомнить слышанные им когда-то рассказы о своем пассажире. Поражающие воображение террористические акты. Среди них – убийство английского посла. Попавшие в ловушку на Западном берегу в 1990 году семнадцать израильских солдат были отнесены на счет Камеля. Он был единственным подозреваемым в убийстве в 1985 году богатого немецкого банкира и его семьи в результате взрыва бомбы в их автомобиле. По слухам, его гонорар за это составил три миллиона наличными. Наиболее прозорливые специалисты считали, что попытку покушения на жизнь папы римского в 1981 году организовал он. Затем Камелю стали приписывать почти все нераскрытые террористические нападения и убийства. Его легко было обвинять потому, что никто не был уверен в том, что он существовал.
Льюка охватило возбуждение. Камель был готов развернуться на американской земле. Его цели оставались неизвестными для Льюка, но он знал, что вот-вот прольется чья-то благородная кровь.
На рассвете пикап остановился на углу Тридцать первой авеню в Джорджтауне. Камель сгреб свою спортивную сумку и, ничего не сказав, вышел из машины. Пройдя несколько кварталов до отеля «Фор сизонз», он купил в холле «Пост» и с беззаботным видом поднялся на лифте на седьмой этаж. Точно в семь пятнадцать он постучал в дверь в конце коридора.
– Да? – отозвались нервно изнутри.
– Я ищу мистера Шнеллера, – медленно сказал Камель на безупречном американском наречии, закрыв пальцем глазок двери.
– Мистера Шнеллера?
– Да. Эдвина Ф. Шнеллера.
Дверная ручка не шевельнулась и не щелкнула. Дверь оставалась закрытой. Прошло несколько секунд, и из-под нее показался белый конверт. Камель поднял его.
– О’кей, – сказал он достаточно громко, чтобы Шнеллер или кто бы там ни был расслышал его.
– Это следующая дверь, – произнес Шнеллер, – я буду ждать вашего звонка.
Он говорил как американец. В отличие от Льюка он никогда не видел Камеля и не имел никакого желания делать это. Льюк видел его уже дважды и мог считать себя счастливчиком, что остался жив.
В номере Камеля стояли две кровати и маленький столик у окна. Шторы были плотно закрыты и не пропускали солнечного света. Поставив спортивную сумку на одну из кроватей рядом с двумя объемистыми чемоданами, он прошел к окну и выглянул на улицу, затем подошел к телефону.