Ася представляла ее кем-то вроде Аграфены. Конечно, Софья Андреевна более благородного происхождения, однако ее духовный мир, похоже, столь же примитивен. Она заботилась о бытовых интересах мужа, а не о развитии его дара. Даже рукописи Льва Николаевича жена переписывала исключительно из корысти! Граф пытался передать свои книги в общее пользование, чтобы каждый мог получить их свободно и бесплатно, а она настаивала на отчислении гонораров автору. Требовать деньги с читателей -- разве не вершина мелочности и подлости?
Не приходится удивляться, что Толстой не выдержал. В глубокой тайне, сопровождаемый лишь семейным доктором, он отправился, куда глаза глядят, и тридцать первого октября прибыл на маленькую станцию Астапово в Липецкой области, где неожиданно заболел. Врачи диагностировали воспаление легких.
Вся Россия с замиранием сердца следила по газетным отчетам за состоянием великого старца, надеясь, что семья не обнаружит его убежища. Однако Софья Андреевна выследила мужа и несколько дней назад приехала в Астапово, хоть и не показывалась больному на глаза.
Эта история пронеслась у Аси в голове за пару мгновений, на которые Арсений, ошеломленный реакцией отца, потерял дар речи. Но молчание длилось недолго.
-- Разумеется, я говорю о графе Льве Николаевиче, -- прозвучал полный достоинства голос брата.
-- О Толстом? – уточнил Петр Федорович, словно больных графов Львов Николаевичей могло быть сразу несколько. – Жаль, что ему стало хуже. Восемьдесят один год... вряд ли старик выживет, тем более, вне дома. Зря он в таком возрасте затеял авантюру с побегом.
«Не авантюра, а потребность высокой души!», -- возмущенно подумала Ася.
-- Не авантюра, а потребность высокой души, -- вслух осадил отца Арсений.
У Аси потеплело на сердце. Уже не впервые они с братом мыслят в унисон (с тем, что просто-напросто находится под его сильнейшим влиянием, девочка была решительно не согласна).
-- Душа душой, но и о теле подумать не мешает, -- заметил Петр Федорович. – Тем более, в старости. Ну, я отправляюсь на завод. Вернусь поздно.
-- А я – в Астапово. Когда вернусь, не знаю.
Ася, вздрогнув, с грохотом уронила миску, заготовленную для рыжиков. В Астапово, где сейчас Лев Николаевич... замечательная идея! Морально поддержать графа в нелегкой ситуации, приготовить ему спасительную микстуру... в крайнем случае – успеть попрощаться с гением перед его смертью. Какой Арсений молодец! Почему она сама не сообразила?
-- Ася, выйди на минуту к нам, -- позвал отец.
Девочка, огорченная, что привлекла к себе внимание, неохотно слезла с ларя. Может, мяукнуть – мол, миску уронил кот? Нет, не поверят. Толстый и ленивый Васька вечно валяется на кухне у печки. За все шумы и разрушения в доме ответственна она, Ася, и каждый это знает.
Выскочив из чулана, она бодро закричала:
-- Ура, я тоже еду в Астапово! И тоже не знаю, когда вернусь.
Отец с братом ответили одновременно.
Арсений возмутился:
-- Детей нам только не хватало! Даже не мечтай!
А Петр Федорович хмуро заметил:
-- Так я и полагал. Куда один, туда и другая. Зарубите себе на носу, дорогие: никуда вы не поедете. Сеня, ты же взрослый. Какой смысл мчаться неизвестно куда из-за болезни чужого человека? Ты ему не нужен. С ним его дети, с ним лучшие врачи, они делают все возможное. Тебя даже не подпустят к его постели – и правильно сделают. Дайте старику спокойно отдохнуть!
-- Я не собираюсь ему докучать, -- сверкнув глазами, отрезал Арсений. – Просто хочу быть рядом в тяжелую минуту.
-- Таких, как ты, в Астапове сейчас толпа, -- вздохнул отец. – А где толпа, там беспорядки. Правительство понимает это, и полицейские наверняка наготове. Я не хочу, чтобы мои дети попали в историю. Не говоря о том, что это действительно опасно. Если Толстой умрет, трудно угадать, как сложатся события. Молодежь непредсказуема, кто-то выкинет кульбит, власти в ответ применят силу – а пострадают те, кто случайно попадет им под горячую руку. Нет, это исключено. Возможны беспорядки, стрельба. Я запрещаю вам ехать, ясно?
Петр Федорович пристально посмотрел сперва на сына, затем на дочь. Что-то в нем было такое, отчего бойкая молодежь словно онемела, не в силах возражать.
Удовлетворенно кивнув, отец ушел. Однако, стоило ему скрылся из виду, Арсений тихо, но внятно пробормотал:
-- Старый трус... я не собираюсь ему в угоду отсиживаться дома...
-- Правильно, -- горячо поддержала Ася. – Мы тайком сбежим, да? Ничего с нами не случится. Разве нас могут убить? Глупости!
-- А ты что там забыла? – раздраженно фыркнул брат. – Беги в свою гимназию, болтать с подружками о пустяках. Мне в пути обуза не нужна. Тем более, неизвестно, на какой срок придется задержаться в Астапове.
-- А деньги на дорогу тебе нужны? – коварно осведомилась Ася. – И на прожитье. У меня скоплено двадцать семь рублей. А у тебя?
Она заранее знала ответ. Дело в том, что с месяц назад романтический юноша в очередной раз влюбился. Ася не видела его новый идеал, зато наслушалась о нем сверх меры. Угораздило брата увлечься старухой на пять лет себя старше! Саломее Гольдберг, кузине его однокурсника, уже стукнуло двадцать пять. Познакомились они на студенческой вечеринке. Гольдберги славились богатством, а Саломея еще и эксцентричностью. Она рано лишилась обоих родителей, которые то ли одновременно покончили с собой, то ли были убиты... в общем, Ася помнила, что обстоятельства интригующие. Саломея утверждала, будто и на ней лежит фамильная печать ранней нежданной смерти.
В итоге красавица, не признавая над собой ничьей власти, смело пускалась в авантюры: то закрутила в Париже роман с непризнанным художником, то выступила на благотворительном вечере в Санкт-Петербурге с непристойными танцами в стиле Айседоры Дункан. В теории Ася подобных женщин уважала – однако на практике кипела от злости, видя, как брат бродит под окнами своего кумира (ну да, девочка проследила за ним – чего особенного?) и, невзирая на позднюю осень, дарит роскошнейшие букеты. Ясно, что Арсений спустил все карманные деньги – которыми, кстати, Петр Федорович детей не слишком баловал. Зато у Аси недавно был день рождения, и некоторые разумные родственники преподнесли вместо подарка ассигнации.
-- Одолжи все, что есть, -- обрадовался брат.
Ася отрицательно помотала головой.
-- Нетушки! Мы поедем в Астапово вместе. Не бойся, я не буду обузой. Я уже взрослая.
-- Но твоя гимназия... – в последней надежде произнес Арсений.
-- У меня ангина, -- объяснила ему сестра. – Вот!
Она широко открыла рот, дабы продемонстрировать воспаленное горло. Однако миндалины Арсений проигнорировал -- он замер, прислушиваясь. Из гостиной доносился голос Аграфены. Не хватало еще и с нею препираться!
«Жди меня в передней, -- шепнула Ася, -- я захвачу деньги и вернусь».
Она опрометью бросилась наверх, в свою комнату, затем снова вниз. За это время Арсений успел облачиться в пальто. Девочка накинула шубку, схватила шапочку и уже собиралась надеть на легкие туфли галоши или ботики, как в коридоре раздались шаги.
Брат с сестрой в панике рванули к черному ходу и выбежали в переулок. Мороз пощипывал ноги, но радость удачи и волнение, удастся ли попасть на поезд, отвлекали и несли, словно на крыльях.
Вокзальная площадь была полна народу. Мелькали шинели городовых. Арсений, не глядя по сторонам, ринулся к кассе, Ася за ним.
-- Два билета до Астапова! И побыстрее, пожалуйста!
-- С ума все посходили, -- с неожиданной злобой известил кассир. – Какое еще Астапово? Нету туда поездов. Говорите, до какой станции нужны билеты, или отойдите, не задерживайте очередь! Так куда вам?
Арсений растерянно пожал плечами, отступая в сторону.
Подобного подвоха Ася не ожидала. Как это – нет поездов? Почему нет?