-- Почувствовав душой предстоящую встречу с вами, о дивная Саломея, граф приложит все усилия, чтобы дожить до счастливого мига. Толстой тоже мужчина, сколько бы он ни доказал обратное!
Девочка, вздрогнув, очнулась от грез и обнаружила, что князь Георгий галантно целует руку собеседницы. Только разве он смотрит на нее так взволнованно, как недавно взглянул на Асю? Ничего подобного. И в тоне его явно слышится издевка, которую самодовольная Саломея не замечает. Смерть великого писателя, оказывается, менее важна, чем ее испорченный день! Разумеется, князь Георгий, искренний поклонник Толстого, не полюбит мерзкую эгоистку, он ухаживает за нею исключительно из вежливости.
-- У меня идея, -- неожиданно оживилась Саломея. – Мы вызовем духа из загробного мира и узнаем у него, там ли уже Лев Николаевич и скоро ли его ждут. Я давно хотела испробовать уийа, которую вы подарили, – вот, наконец, достойный повод. Сделаем это прямо сейчас.
Лазарь Соломонович, до той минуты явно не принимавший происходящее всерьез, заметно переменился в лице.
-- Молчи, бесстыдница! Ты хоть понимаешь, какой грех предложила? Сказано в Талмуде, когда Саул заставил Аэндорскую волшебницу призвать дух Самуила: «Ты вызвал гнев Бога». Не серди меня, Саломея. Мало того, что ты подвергаешь риску семью, связавшись с опасными бунтовщиками. Ты ведешь себя, словно язычница!
-- Я же объяснила тебе, дядюшка: Колебатели основ вовсе не опасны. Это группа творческих людей – художников, композиторов, поэтов. Они колеблют основы не государства, а устарелого искусства. Государство они игнорируют и презирают.
-- Колебатели основ? – не утерпев, восторженно повторила Ася.
Ей безумно понравилось название. Вот к кому она бы, не задумываясь, присоединилась!
-- Да. Сокращенно – Колос. Этот колос скоро даст по-настоящему новые, прогрессивные ростки. Да, я поддерживаю Колебателей как материально, так и силой своего авторитета. Но вы, дядюшка, зря беспокоитесь за семью. Кроме риска быть увековеченной в творениях искусства, другого риска здесь нет.
-- Будешь увековеченной с голым задом на портрете, -- гневно фыркнул Лазарь Соломонович. – То-то семье почет... тьфу!
-- Чего плохого, если меня изобразят ню? – парировала Саломея. – Этим давно уже никого не шокируешь.
-- Чего плохого, если каждый похабник сможет изучать голый зад моей племянницы? Между прочим, мне еще дочку замуж выдавать. После такого позора приличный человек ее не возьмет.
Саломея улыбнулась с загадочным для Аси торжеством, затем кротко опустила ресницы.
-- Хорошо, милый дядюшка. Я не стану позировать обнаженной... вообще порву с Колебателями, раз это вас беспокоит. Буду жить по заповедям Льва Николаевича, праведно и чисто.
-- Вот и умница... – умилился Лазарь Соломонович. – Лучше Лев Николаевич, чем эти проклятые революционеры. В душе ты хорошая девочка, я всегда это знал. Просто рано лишилась родителей, и мы тебя, сироту, избаловали. Ни в чем не знала отказу – вот и выросла сумасбродкой. Телефонируй-ка прямо сейчас своему мазилке, чтобы не ждал тебя позировать. И пусть передаст главе Колебателей полный отказ. Ты больше не имеешь с ними дела!
-- Да-да, -- охотно согласилась Саломея. – Вместо этого поеду навестить графа и понабраться у него святости – если он, конечно, еще жив. Сейчас вызовем дух Некрасова и все узнаем. Уверена, дядюшка, из тебя выйдет превосходный медиум. С твоей-то силой характера!
Она подняла глаза и засмеялась. Смех ее был совершенно не таким, как у дядюшки – не быстрый и дробный, а льющийся сплошным медлительным потоком, словно густой сироп.
Лазарь Соломонович сурово посмотрел прямо в лицо племянницы, однако та не дрогнула. Ася прямо-таки видела искры, высекаемых их взглядами.
-- Я знал, что ты не чтишь шаббат. Но это уже слишком, Саломея, -- наконец, сообщил он.
-- Не будь старомодным, милый дядюшка, -- проворковала племянница. – Я понимаю, ты глава еврейской общины и на людях вынужден притворяться. Но здесь собрались современные, прогрессивные люди, которым нет дела до шаббата.
-- Честно говоря, -- примирительно вставил князь Георгий, -- я подарил рулетку для гадания в шутку. Я православный и не верю в духов, приходящих по вызову. Речь о развлечении, вроде цирка. Работать вам в субботу нельзя, но развлекаться-то можно? Попробуем модный трюк, убедимся, что он не получается – и успокоимся. Это делается в шутку.
-- В шутку? – переспросил Лазарь Соломонович, несколько смягчившись. – Развлечение?
-- Ну, конечно, милый дядюшка, -- ласково подтвердила Саломея. – Ты ведь любишь молодежь, не правда ли? Всех своих детей, особенно Анечку, младшую. Давай вместе повеселимся. Это куда безобиднее, чем от тоски связаться с Колебателями основ или еще какими опасными типами.
Несколько мгновений поколебавшись, дядя кивнул.
-- Твоя взяла, сумасбродка. Поучаствую в вашем фокусе.
-- Кто же вызывает духов днем? – Арсений, явно недовольный, презрительно пожал плечами. – Тогда действительно будет фокус, а не истинный спиритизм.
-- Правда-правда, днем нельзя, -- кивнула Ася.
Как ни хотелось ей принять участие в спиритическом сеансе, она твердо решила во всем поддерживать брата. Однако, не выдержав, осведомилась:
-- Откуда такое странное название – уийа?
-- На рулетке на нескольких языках написано «да» и «нет». «Да» по-французски oui, а по-немецки ja, -- объяснил князь Георгий. -- Вы никогда еще не вызывали духов, Ася?
Девочка в ответ лишь тихонько вздохнула.
-- Пройдем в будуар и плотно закроем шторы, -- деловито предложила Саломея. – Идемте, идемте. Так... я, князь, дядюшка, Арсений с сестрой... маловато. Лиза, иди сюда! Ты тоже пригодишься. Чем больше народу, тем выше шанс, что среди нас найдется медиум.
-- Сперва телефонируй в Колос, -- потребовал Лазарь Соломонович. – А то знаю тебя, вертихвостку... сделаешь вид, что забыла.
Саломея, улыбнувшись, молча вышла из комнаты, дядюшка поспешил за ней.
Глава третья,
в которой дух Некрасова пророчествует о смерти
Горничная провела гостей в небольшое помещение, обитое зеленоватым атласом. Помимо элегантной кушетки, там имелся круглый стол достаточного размера, чтобы около него разместилось шестеро. Лиза задернула шторы, выключила электричество и зажгла свечи, в мерцающем сиянии которых будуар показался Асе таинственной пещерой Али-Бабы, где возможны любые чудеса. Девочка с замиранием сердца наблюдала, как вошедшая в сопровождении дядюшки Саломея демонстрирует уийя -- картонный круг с красиво выписанными буквами алфавита и простейшими словами. Легкая стрелка, укрепленная посередине, вращалась от малейшего колебания.
Уийя была торжественно водружена в центр стола. Притихшие люди сели вокруг, положив руки на столешницу. Стрелка тут же начала вертеться. Ася аж взвизгнула от сладкого ужаса.
-- Т, -- дрожащим языком прочитала она, следуя указаниям духа. – С. Ы. У. К. Тсыук!
Страшное слово тсыук завораживало, словно заклинание. Но что оно означает? Подразумевается -- ты паук? Вероятно, дух не силен в грамматике или уийя немного сдвинулась.
-- Девочка, помолчи, -- цыкнула Саломея. – Мы все должны сосредоточиться на вызове одной и той же персоны. Предлагаю Некрасова – он ведь при жизни был приятелем графа Толстого? По крайней мере, Некрасов его печатал. Вот пускай и ответит, как нынче у Льва Николаевича дела. Пока получается абракадабра вроде тсыука, надо ждать и концентрироваться. А когда дух появится, он будет передавать нам внятный текст.
Ася, раздраженная не столько выговором, сколько высокомерным девочка, закрыла глаза. Увы, Саломея права. Поэт не придет, если его хорошенько не позвать. Да и тогда вряд ли. Судя по портретам, он -- самодовольный старикашка с узкой бородкой и ехидным взглядом. Странный тип! Писал о страданиях народа, а сам любил карты, охоту и женщин. Лицемер он, и хорошего него не дождешься. Ну, напечатал когда-то первые вещи Толстого – так это было почти полвека назад. Вряд ли в раю редактор следит за судьбой каждого, кто у него публиковался. Кстати, в раю Некрасов или в аду? Что важнее для Бога – творчество человека или его жизнь?