Увы, Александр ошибся -- Арсения среди посетителей не было. В груди Евгения, помимо огорчения, зашевелилось смутное злорадство. Не то, чтобы он желал другу неудачи, но когда собеседник вечно оказывается прав, начинаешь чувствовать себя убогим.
-- Надеялся встретить здесь знакомца, -- мимоходом сообщил хозяину Коцебу. – Михаил, покажите рисунок. Он к вам не заходил?
Мужик, так и не снявший тулупа, равнодушно мазнул взглядом по блокноту – и глаза его неожиданно загорелись. От флегмы не осталось следа.
-- Значит, должок принесли? – заорал он так громко и радостно, что прикорнувшие было посетители вздрогнули. – Платите денежки и забирайте ваших забастовщиков. Нам тут их не надоть!
Опешив от беспричинных забастовщиков, Красилов наблюдал, как Коцебу, небрежно помахивая возникшей невесть откуда ассигнацией, осведомился:
-- Где он?
Хозяин тяжелой рысцой рванул в дальний угол. За занавеской скрывался проход в тесное помещение без окна, где на широкой деревянной скамье лежали двое – худенький темноволосый юноша в студенческой тужурке и Арсений. Вид обоих был ужасен: бледные до зелени, перепачканные рвотой, они тихо постанывали, не открывая глаз.
-- Остальные сбежали, не заплатив, -- злобно сообщил мужик. – А этих жиденышей я просто так не отпущу!
-- Почему жиденышей? – не выдержав, возмутился Евгений.
-- А то? – пожал плечами хозяин. – Против властей горланят, денег не платят. Жиды и забастовщики. Жид – жить, а мы его – бить!
«Опять Александр прав, -- мрачно подумал Красилов. – Еврейский вопрос стоит в провинции очень остро, и убийство Саломеи Гольдберг ох, как некстати. Надо всеми силами скрывать преступление от газетчиков».
Адвокат между тем ловко сунул хозяину купюру.
-- Плачу за всех – тут хватит с избытком. Во сколько они к вам пришли?
Мужик, моментально став благодушным, наморщил лоб в мыслительном процессе.
-- Посереди ночи. Точнее не скажу – уж извините, ваше благородие. Мы люди простые, нам на часы смотреть ни к чему.
Коцебу кивнул и вдруг без предупреждения громко рявкнул:
-- Арсений, вставать!
Евгений аж подскочил на месте. К счастью, подействовало не только на него.
-- Умираю, -- чуть дрогнув ресницами, пролепетал вернувшийся в этот мир Арсений.
-- Умрете, если не уйдете сей же миг со мной, -- пообещал Александр.
-- Умру, -- покорился приговору студент, вновь смежая веки.
-- Холодной воды, -- коротко потребовал адвокат.
Хозяин, ничуть не удивившись, принес ковш, из которого Коцебу безжалостно окатил несчастных пьянчужек. Оба, взвизгнув, рывком сели.
-- Молодцы. Теперь встаем – и на улицу. На морозце станет легче. Двигайтесь, двигайтесь, да побыстрее.
-- Я не могу, -- жалобно известил Арсений.
Однако Коцебу был непреклонен, и бедняги, с трудом волоча ноги, поплелись к выходу.
У Евгения защемило сердце.
-- Слушай, -- обратился он к другу, -- может, не стоит их мучить? Пускай поспят. А вечером их заберем.
-- Стоит, стоит, -- не без ехидства возразил Александр. – Пускай до конца жизни запомнят, что алкоголь – не лучшее решение проблем. Не волнуйся! Упасть и замерзнуть или захлебнуться рвотой мы им не дадим, а движение в подобной ситуации только полезно. Как ваше имя, юноша?
-- Павел, -- не в силах сопротивляться напору, выдавил темненький студент.
-- Как вы познакомились с Арсением?
-- Его обманула девушка... Саломея Гольдберг...
-- Саломея коварна! – неожиданно завопил Арсений. – Саломея – змея! Саломею убью я! Это сделаю я!
-- Замолчи, -- прошипел Красилов.
Однако юноша вновь с упоением продекламировал:
-- Саломея коварна, Саломея – змея,
Саломею убью я, это сделаю я.
Безумец сам себе подписывает приговор, признаваясь в преступлении!
-- Убьете? – равнодушно уточнил Коцебу. – Когда?
-- На их свадьбе, -- твердо пообещал Кузнецов, фальшиво и тоненько пропев: – Утонешь ты, дева, в день свадьбы своей! И друзья меня поддержат! Павел, ты меня поддержишь?
Павел споткнулся, но адвокат успел его подхватить.
-- Во сколько Арсений присоединился к вашей компании, Павел?
-- Ночью.
-- А точнее?
-- Сразу после трех... возможно, полчетвертого.
Арсений сделал размашистый жест, еле устояв при этом на ногах.
-- Покинув вас, бездушных богатеев, я тут же отправился в народ, где встретил друзей по духу! Они поддержали меня и поняли! Мы вместе прокляли злодейку-Саломею! Пусть ей будет стыдно!
Лишь тут до Евгения дошло.
-- Так вы еще не знаете о смерти? – вырвалось у него.
Несчастный юноша, какой удар ему предстоит!
-- Смерти?
Арсений застыл, подобно соляному столпу.
Больно ткнув Красилова в бок, Коцебу проникновенным тоном известил:
-- Граф Лев Николаевич Толстой скончался сегодня утром в шесть часов пять минут.
Припав к дереву у обочины, Павел зарыдал так отчаянно, словно мир вокруг него в одночасье рухнул.
-- Ох... – тихо и наконец-то осмысленно произнес Арсений. – А я надеялся, что он вечен... честное слово, надеялся...
-- В сторону, быстро! – скомандовал Коцебу, резко толкнув беднягу.
Евгений, не нуждаясь в подобной фамильярности, выполнил команду самостоятельно, и вовремя -- по дороге мчался автомобиль. Проскочив мимо совсем немного, он остановился. Оттуда вывалился невысокий рыжий человек и ринулся прямиком к компании.
-- Доброе утро, Петр Федорович, -- любезно поздоровался адвокат. – Не волнуйтесь, все не так страшно. Асе лучше – кризис болезни миновал. А Арсения можно понять – он тяжело переживает смерть любимого писателя. Скоро протрезвеет и опомнится.
-- Ася... еще и Ася больна? – незнакомец (хотя почему незнакомец? Петр Федорович Кузнецов) аж изменился в лице. – У нее с детства гнойные ангины. Вчера горло воспалилось, мы ее даже в гимназию не пустили. Она сейчас в лихорадке?
-- Это я вам телеграфировал, -- явно недоумевая, объяснил Александр. – Лихорадки почти нет.
-- Телеграфировали? Когда? Я ничего не получал.
-- Ровно в три сорок пять утра.
Кузнецов махнул рукой.
-- В это время я уже давно был в дороге.
Лицо адвоката прояснилось.
-- Так вы выехали не из-за телеграммы? А я удивлялся скорости, с которой вы добрались. Сейчас начало десятого... пять часов от Москвы до Астапова – это был бы рекорд.
Беседуя, парочка ловко вела к автомобилю – Петр Федорович сына, а Александр Павла. Евгений, пошатываясь от усталости, брел следом.
-- Я выехал вечером, -- рассказывал Кузнецов. – Дети пропали, жена места не находит от беспокойства. Да и я нервничаю... наверняка, не послушав меня, рванули-таки в Астапово. Денег у них считай нет, мозгов тоже, зато горячности с лихвой. А тут сейчас опасно, на горячую голову лучше не лезть! Жандармы, черносотенцы, либералы... каждой твари по паре, а в целом взрывчатая смесь. Хорошо, у Арсения есть здравомыслящие друзья, готовые вытащить его из переделки. Спасибо вам за заботу о моем остолопе.
-- Я ведь даже не представился, -- заметил Александр, изящным жестом впихивая Павла на заднее сидение. – Александр Александрович Коцебу, адвокат из Петербурга. А это мой друг и преподаватель Арсения, Евгений Павлович Красилов.
-- Хорошо житье было в штабу,
Когда начальником был Коцебу, -- неожиданно процитировал новый знакомец. -- Козьма Прутков не про вашего ли предка писал?
-- Наверняка, -- улыбнулся адвокат, и Евгений заметил, что тот искренне польщен. – Все Коцебу, живущие в России, в той или иной степени родня. Как же вы рискнули ехать на автомобиле ночью, Петр Федорович? Осень, бездорожье...