-- А что оставалось? Дети в беде... чай, родная кровь – не водица. Я бы и раньше прибыл, да мотор забуксовал в яме – ни туда ни сюда. Кругом ни души, жилья не видно. Промчался навстречу серый Форд-Т, но то ли меня не заметил, то ли спешил... в итоге пришлось шлепать несколько верст до деревни, там нанимать мужиков с лошадьми, чтобы вытащили.
-- Далеко отсюда? – сочувственно уточнил Коцебу.
-- Уже после Ельца, в полной глухомани... верстах в шестидесяти от Астапова. Застрял я около пяти, но пока пытался вытолкнуть автомобиль без чужой помощи, пока тащился в деревню, объяснял им, чего хочу... вот и задержался. Ох, Сеня, видела бы тебя твоя мама... горе горем, но не пей много, тебе нельзя. Ты же в нее пошел, не в меня – хрупкий, как фарфор.
-- Лев Николаевич умер, -- простонал Арсений, привалившись к дверце автомобиля.
-- Да будет земля ему пухом, -- ответил ему отец, заводя мотор. -- Всем бы нам столько сделать и так светло завершить свой путь. Но как ты мог бросить больную сестру? Она еще ребенок и нуждается в присмотре.
-- Она под присмотром. Вот он, -- Арсений взглядом указал на адвоката, -- устроил ее на ночлег и взялся лечить. А от меня какой толк? Я не врач.
-- Разбаловал я их, Александр Александрович, -- извиняющимся тоном произнес Кузнецов, уверенно руля в направлении станции. – Сиротами росли, без матери. Дети умные, хорошие, но убеждены, что все должны крутиться вокруг них, и принимают это без тени благодарности.
-- Я благодарности и не ожидаю, -- хмыкнул адвокат. – У меня другие цели.
-- Ожидаете-не ожидаете, но я благодарен вам безмерно. Небось уступили Аське свою постель? Представляю, как сейчас в Астапове трудно с жильем. Будете в Москве – останавливайтесь у меня. Я, правда, целыми днями на работе... но, возможно, вам интересны новые технологии? Я инженер на заводе Брамлея...
-- Изобретатель удачнейшего лафета для трехдюймовки, -- любезно вставил Александр.
Петр Федорович сморщился, словно от боли.
-- Он и впрямь удачнейший. Не потому, что его придумал я, а по техническим характеристикам. Но у нас ведь самые важные решения принимают те, кто думает не о пользе государства, а исключительно о собственной выгоде. Немцы открыто продвигают с помощью взяток свои устарелые проекты, и наши радостно хапают... им дела нет, что в случае войны с Германией враг будет знать о нашем оружии все до мелочей... ох, простите, Александр Александрович! – Кузнецов так побагровел от стыда, что даже веснушки исчезли. – Поверьте, я уважаю немцев...
-- Я русский, -- просто ответил Коцебу. – Но Германия – родина моих предков, а кровь, как вы верно заметили, не водица. Именно поэтому я ненавижу всех, разводящих нас по разные стороны баррикад -- неважно, русских или немцев. Война России и Германии станет катастрофой.
Петр Федорович кивнул.
-- Боюсь, прежде всего – для России. Но есть силы, которым это выгодно, и... – он, осекшись, засмеялся: -- Что мы за люди, а? Даже здесь, в такой день говорим о политике. Куда мне сворачивать?
-- Вон тот дом, -- указал Александр. – Асе не терпится вас увидеть.
Глава девятая,
об особенностях поведения аристократических особ
У Анфимьевны приезжих поджидал сюрприз. На кухне за покрытым белой скатертью столом завтракала неожиданная парочка – Ася и князь Георгий. Князь был поразительно красив: идеально прямая осанка, бледное чело с горящими черными глазами, тонкие пальцы изящно сжимают ножку бокала. Да-да, завтрак запивался не чаем, а красным вином, налитым из бутылки с французской этикеткой. И Ася жадно поглощала вовсе не кашу, а благоухающий благородный сыр.
-- Конфеты от Ballet, -- объяснял ей князь, указывая на открытую коробку. – Продаются только в Санкт-Петербурге, на углу Екатерининской и Невского. Поверьте, не хуже, чем у знаменитого французского кондитера Syrodin.
-- Угу, -- радостно согласилась девочка, засовывая конфету в без того забитый рот и прихлебывая вино.
Евгений увидел, как лицо друга сперва дрогнуло, а затем стало решительным, словно тот собрался прыгать в холодную воду, к тому же не зная глубины. Что за опасный маневр он задумал?
Однако Коцебу лишь негромко произнес:
-- Никита Петрович расщедрился.
-- От этого жмота копейки не дождешься! – без промедления парировал князь.
Лишь тут, похоже, он сообразил, что появились новые лица, и повернул голову. Сперва с тревогой задержал взгляд на адвокате, а затем обнаружил Петра Федоровича – и просиял улыбкой.
-- Вы – отец милой Аси? Чудо, а не девочка. И вас просто обожает...
Однако Кузнецов не растрогался.
-- Ей рано пить вино, -- пробурчал он. – Ребенку четырнадцать. Ася, прекрати!
-- А ведь вкусно, -- не без сожаления отставляя бокал, констатировала Ася.
-- Ты лучше глянь сюда, – Петр Федорович безжалостно выволок к свету на ходу спящего сына. – Смотри, смотри!
Расхристанный, опухший, дурно пахнущий Арсений девочку явно ошеломил. Покраснев до корней волос, она молча уставилась на брата, и в глазах ее металась паника.
-- Арсений всю ночь бражничал в трактире в компании приятелей, -- очень четко и внятно поведал адвокат, для иллюстрации указывая на Павла. – Анфимьевна, милая, уложи наших героев, пускай проспятся.
-- Всю ночь... в компании приятелей... – повторила Ася, словно пробуя каждое слово на вкус, и вдруг, бросившись к адвокату, резким движением кусающейся змеи поцеловала его в нос (похоже, метила в щеку, да промахнулась). – Спасибо вам, Александр Александрович.
-- Да не за что, -- хмыкнул тот.
-- Есть за что, -- возразил Кузнецов. – Отыскали-таки моего дурня, остановили это безобразие. Идемте, Анфимьевна, вам с такими здоровенными оболтусами одной не управиться. Ася, горло сильно болит?
-- Почти прошло. Я пила отвары трав. Удивительная гадость!
-- Да, -- покладисто согласился Коцебу, -- вчера вам с кавалером не повезло -- Пино Нуар из Бургундии я вам предложить не догадался. Где вы добыли подобное сокровище, князь?
Князь Георгий снисходительно пожал плечами.
-- У меня достаточно знакомых, готовых поделиться со мною всем, что имеют. Когда делаешь добро людям, оно всегда возвращается.
-- Возвращаться-то оно возвращается, -- подтвердил Александр, -- но нередко в таком виде, что не обрадуешься. Впрочем, оставим это. Князь, где же ваша красавица-невеста?
-- Катается на автомобиле. Ей захотелось побыть одной. Смятение чувств, знаете ли, в преддверие резкого изменения жизни, – пожалуй, князь был немного слишком многоречив, однако голос его звучал искренне. – Для девушки замужество – весьма серьезный шаг. Едва мы вышли из этого дома, прекрасная Саломея уехала, куда глаза глядят.
-- И вы ее отпустили? – изумился Коцебу. – Ночью, одну? Вам за нее не страшно?
Князь Георгий помрачнел.
-- Вы намекаете на предсказания духа? Опасно, смерть... а пожалуй, вы правы. Сразу я об этом не подумала, однако не стоило оставлять невесту одну. Но вы же знаете, как она своевольна!
-- Ну, предсказания было бы нелепо принимать всерьез, -- небрежно заметил адвокат. -- Это ведь вы подталкивали уайя, а вовсе не дух поэта Некрасова.
-- Я? – после секундной паузы поднял брови князь. – Что за шутки?
-- Почему шутки? Ася -- особа наблюдательная, она заметила.
-- Ася, милая, вы ошиблись, -- ласково обратился князь Георгий. – Было темно, к тому же вы волновались...
-- Неа, -- помотала головой девочка, раскусывая очередную конфету. – Вы мне сразу понравились, поэтому я специально за вами следила. Очень, очень внимательно следила! Тем более, вы эту штуку сами подарили и прекрасно знали, как с нею управляться. Только вот зачем вам это, я не знаю.
-- Шутки ради, -- обезоруживающе, прямо-таки по-детски улыбнулся собеседник. – При всей любви к обворожительной Саломее, ее увлечение мистикой кажется мне смешным. Вот я и решил ее разыграть. Получилось удачно, правда, Ася?