Эжени вновь глубоко вздохнула и замолчала. Леон опять приподнялся и заглянул ей в лицо – оно было грустным и задумчивым. Не в силах видеть это столь знакомое выражение, он с нежностью прильнул к губам девушки.
– Замку не нужен домовой, чтобы вдохнуть в него жизнь, принести гармонию и уют, – прошептал он, склоняясь над Эжени. – Вы же сами говорили, что я пробудил вас к жизни, вас и все ваши владения. Может, если я подарю вам ещё немного тепла, в ваш дом вернётся утерянная гармония?
– Было бы неплохо, – пробормотала она, невесомо опуская руки на плечи возлюбленного. – Кто мог знать, что моя история пробудит в вас такое желание? Пожалуй, надо почаще рассказывать вам о своём детстве и нечистой силе.
Эжени обняла Леона и прижалась к нему, отвечая страстным поцелуем на поцелуй. Жар его прикосновений напомнил ей, что она уже давно не маленькая девочка, играющая в опасные игры с домовым, а взрослая женщина, чей удел – защищать свои края от нечисти, а нечисть – от людей. Леон сильнее сжал Эжени в объятиях, и она с радостью вновь отдалась ему, чувствуя, как в голове тают, будто окутанные вечными бретонскими туманами, строгая Шарлотта, золотой браслет в виде ящерицы и маленький седобородый лютен в большой красной шляпе.