— А сержанта Голкомба можно попросить? — спросил адвокат.
— Вы же знаете, как он вас ненавидит, — напомнила Делла.
— И прекрасно. Послушаем, что он скажет. Мне нужна информация.
Через минуту Делла кивнула Мейсону, и адвокат взял трубку.
— Привет, — сказал он. — Мне нужно получить информацию о моей клиентке, сержант:
— Что вас интересует?
— Меня интересует, нужно ли составлять протест о задержании Джозефины Кэмптон или вы ее отпустите?
— Ее уже отпустили.
— Что? Я не знал этого.
— Значит, теперь знаете. Ее освободили полчаса назад. Я пытался дозвониться к вам в контору, но никто не подошел. Вашего домашнего номера нет в телефонной книге. Вы таинственная личность, Мейсон. Тогда я позвонил второму адвокату вашей клиентки, он приехал и забрал миссис Кэмптон.
— Значит, вы освободили ее, — произнес Мейсон.
— Совершенно верно.
— И с нее снято подозрение?
— А кто сказал, что она была на подозрении?
— Хорошо, — устало согласился Мейсон. — Пусть будет так.
Он повесил трубку.-
Делла вопросительно подняла брови.
— Голкомб утверждает, что ее освободили, — сказал адвокат.
В дверь раздался условный стук Пола Дрейка. Делла Стрит открыла ему.
— Вы, ребята, свежи* как маргаритки, — ’приветствовал их Дрейк.; — Наверно, неплохо выспались. А взгляните на меня. Я еле вынес эту ночь. Напичкан по горло кофе и информацией.
Пол Дрейк, человек с профессионально бесстрастным лицом, уселся в большое кожаное кресло и принял свою любимую позу: длинные ноги перекинул через одну ручку кресла, а другая поддерживала его спину.
Он продолжительно зевнул, вынул из кармана записную книжку и сказал:
— Я полагаю, что лучше всего, начальник, начать от печки.
— Вот именно.
— Бенджамину Эддиксу, — произнес Пол, растягивая слова, — было от роду пятьдесят два года. Предполагается, что у него есть младший брат Герман Эдцикс, сорока шести лет. Когда-то они были неразлучны. Оба получили некоторое образование, происходят из бедной семьи. Затем Герман исчез из виду. Бенджамин заявлял, что он не знает, где находится его брат, и звучит это вполне правдоподобно. Ходят слухи, будто Герман убил кого-то в драке, и…
— Подожди, Пол, — перебил его Мейсон. — Ты ведь детектив. Какое мне дело до слухов. Мне нужны факты. Что тебе известно?
— Фактически, Перри, ничего. Эддикс — миллионер. Он ворочал крупными делами в горной промышленности. Здесь он живет шестнадцать лет. Никому не известно, кто он, откуда приехал, как заработал свои деньги.
Мейсон недоверчиво спросил:
— Даже в его банке не знают?
— Никто не знает. Он отказывался отвечать на эти вопросы. Он говорил: «Я не прошу у вас кредита. Я покупаю то, что мне нужно, и расплачиваюсь наличными».
— А налоговое ведомство, Пол?
— Он говорил им, что пострадал от амнезии, потери памяти. Когда память к нему вернулась, он обнаружил, что находится здесь, в отеле, с двумя тысячами долларов в кармане.
— И они поверили в эту сказку, Пол?
— Конечно нет. Им удалось получить его отпечатки пальцев. Но оказалось, что в ФБР нет на него никакого досье.
— Какое у него состояние?
— Около двух с половиной миллионов долларов. Во всяком случае, эти деньги позволяли ему заниматься тем, чем он хотел.
— Чем же он хотел заниматься?
— В этом и загвоздка, Перри, — сказал Дрейк. — Раз дело идет о таком состоянии, Эддикс наверняка оставил завещание. И его, вероятно, можно опротестовать на том основании, что Эддикс был душевнобольным.
— Ты пришел к такому выводу из-за его экспериментов с обезьянами? — спросил Мейсон.
— По-моему, дело обстоит серьезней. Мне кажется, что Эддикс боялся самого себя. Лично я думаю, что он или хотел убить кого-то, или думал, что убил.
— Почему ты так считаешь?
— Потому, что он безуспешно пытался доказать, что стремление к убийству является врожденным свойством человека. Он утверждал, будто в цивилизованном обществе это стремление подавляется, особенно если ребенок воспитывался в спокойной атмосфере. При наличии конкуренции, утверждал он, стремление к убийству является неотъемлемой частью природных инстинктов человека. Он также был убежден, что в состоянии гипноза человек способен совершить убийство. Причем, выйдя из гипнотического транса впоследствии, он не будет знать о совершенном им преступлении.
— Иными словами, он разрабатывал план найти оправдание за какое-то прежнее убийство? — спросил Мейсон.