— Разве Джозефина Кэмптон не может рассказать тебе об этом?
— Нет.
— Почему?
— Скажу тебе откровенно: по-моему, она сама не знает, что произошло.
Дрейк негодующе возразил:
— Ради Бога, Перри! Только не строй свою защиту на таких показаниях дамы: «Мы сидели, на столе лежал нож, и потом вдруг все вокруг меня закружилось, а когда я пришла в чувство, он лежал на кровати мертвый, а я Ёоскликнула: «Скажи мне хоть слово, Бенни! Скажи хоть слово!»
Мейсон засмеялся.
— Это похоже, Пол, хотя дело обстоит не совсем так. Узнай все о Блевинсе и найди его бывшую жену. Я пошел на свидание с Хардвиком… Увидимся позже, Пол.
Мейсон вернулся к себе в контору. Делла Стрит встретила его словами:
— Джеймс Этна едет сюда. Он, кажется, страшно взволнован.
Вскоре в комнату вошел Этна.
— Мистер Мейсон, — вы можете сказать мне, что происходит с полицией? J
— Они, конечно, чувствуют, что у них в1 руках козыри, — ответил Мейсон.
— Они ведут себя так, как будто подслушали наш разговор здесь.
Мейсон усмехнулся.
— Мы с Деллой осмотрели всю комнату. Микрофона здесь нет. Вы составили протест в суд?
— Нет. По-моему, это бесполезно.
— Вы имеете в виду, что ей предъявили. обвинение?
— Да, в убийстве первой степени.
— Они чувствуют себя что-то очень уверенно, — отметил Мейсон.
— Конечно, история миссис Кэмптон довольно необычна, — прокомментировал Этна.
— Да, еще бы.
— А что вы скажете о ней?
— Я еще не решил.
— Что произойдет, когда миссис Кэмптон расскажет эту историю в суде?
— Вы хотите сказать, если она расскажет.
— Но рано или поздно ей придется давать показания.
Мейсон усмехнулся.
— Мы постараемся, Этна, чтобы это произошло как можно- позже.
— Вы не надеетесь, что жюри присяжных поверит ей?
— А вы верите?
— Ну, — сказал Этна. — Я верю ей и не верю.
Мейсон продолжал улыбаться.
— Конечно, если принять во внимание всю обстановку, то история звучит правдоподобно. Существует миллионер, который гипнотизировал горилл й внушал им стремление к убийству. Естественно, что рано или поздно он достигнет успеха в своих опытах, и вполне логично предположить, что он становится и первой жертвой. Вы пытаетесь, Джеймс, продать себе эту историю. Вы убеждаете себя, как будто вы жюри.
— Ну, а почему бы и нет?
— Если адвокат убеждает себя в правдивости истории клиента, — это лучшее доказательство, что эту историю не нужно слышать присяжным.
— Наверно, вы правы, — признал Этна со слабой улыбкой. — Мне трудно понять, что со мной происходит. Но, вероятно, я все время пытаюсь убедить себя в правдивости этой истории. Она. звучит дико, но как только я вспоминаю всю обстановку, она начинает выглядеть почти логично.
— Через несколько дней мы узнаем больше, Джеймс, — проговррил Мейсон.
— Не могу простить себе, что я втянул вас в это дело.
Мейсон покачал головой.
— Не беспокойтесь, я бывал и в худших переделках.
— Это опять возвращает нас к вопросу: почему полиция действует таким образом1. Это ведь довольна необычно для нее?
— Необычно! — воскликнул Мейсон. — Да, это уникальный случай. ^
Зазвонил телефон. Делла сняла трубку.
— Пришел мистер Хардвик, — объявила она.
— Отложим дискуссию на некоторое время, — сказал Мейсон; — И встретим Хардвика жизнерадостными улыбками. Впусти его, Делла.
Делла Стрит открыла дверь, пропуская Хардвика. Тот вошел, чем-то явно озабоченный.
— Добрый вечер, джентльмены, добрый вечер. Надеюсь, я не нарушил своим посещением ваши планы, — приветствовал он их.
— Ничуть, не беспокойтесь, — ответил Мейсон. — Садитесь. Что мы можем сделать для вас?
Хардвик сел, надел пенсне, укрепил слуховой аппарат и сказал:
— Давайте с самого начала выясним наши отношения. Я знаю, что в целом ряде вопросов мы занимаем противоположные позиции. Насколько я понимаю, вы представляете интересы Джозефины Кэмптон?
— Да, это так, — подтвердил Мейсон.
— Я представлял интересы Бенджамина Эддикса при его жизни, — продолжал Хардвик. — Мне известно о нем больше, чем любому другому лицу. Несколько месяцев назад я составил для него завещание. Оно соответствовало его тогдашним желаниям.