– Зря вы его впустили. Я сваливаю. С этим типом я вести дела не собираюсь.
Риггинс пожал плечами и шагнул в сторону, освобождая проход к двери.
– Это твой выбор, Мартин – уйти или остаться. Задерживать тебя я уж точно не собираюсь. Хотя бы потому, что просто не смогу физически. К тому же, я больше не в подразделении «Черное крыло», меня отстранили. У меня нет никаких причин ограничивать твою свободу. Но я заметил вот что – ты знал, что я приду, и мог уйти раньше. Но ты этого не сделал. И я догадываюсь почему.
Фаре показалось, или лицо непрошибаемого лидера Буйной троицы в самом деле болезненно дернулось?
– Ты умеешь складно болтать, мужик. Всегда умел. Только вот слова – это дым.
Риггинс поджал губы, скорбная морщинка обозначилась у него между бровей.
– У тебя нет причин мне доверять. Никому из вас. В свое время я надавал множество обещаний, большую часть из которых сдержать не удалось. Но теперь… Теперь, наконец-то, у меня есть шанс сделать все правильно.
Шагнув к комоду, где в ряд стояли семейные фото Спрингов в рамках – Патрик с женой в подвенечном платье, они же с совсем крошечной Лидией, слегка подросшая Лидия на качелях и так далее – он взял одно из них и приблизил к лицу. На фотографии Патрик стоял бок о бок с темнокожим мужчиной массивного телосложения.
– Кассиус Блэк, да? Вторая дивизия корпуса морской пехоты США, шестой полк.
У Фары в буквальном смысле отвисла челюсть.
– Откуда вы?..
– Мы служили вместе в семьдесят восьмом, правда, недолго и близко не сходились. Но я его запомнил. Знаете, как говорят? «Мир тесен». Я тоже так говорил. Раньше. Но на самом деле мир не тесен, он необъятно огромен. Просто все в нем взаимосвязано. Я пришел к этому после смерти своей жены. Она погибла через три года после нашей свадьбы, внезапно, трагично и настолько нелепо, что первое время я не мог поверить в случившееся. Попала под колеса собственного автомобиля, просто забыла поставить его на ручник, такая вот глупость. Я застал ее еще живой, она все бормотала и бормотала что-то, какую-то околесицу, как мне тогда казалось. Все время повторяла цифры – «двенадцать двадцать семь» и говорила «открой люк, открой люк». Ни малейшего смысла я не уловил. Будь я человеком глубоко религиозным, потерял бы веру, наверное, но я просто отчаялся и разочаровался. Спустя три года меня подключили к операции по уничтожению международной подпольной сети торговцев детьми. Операция длилась года полтора и закончилась успешно – большую часть преступников либо уничтожили, либо упекли за решетку. Но последняя партия «живого товара» пропала бесследно, и мы буквально с ног сбились в попытках разыскать детишек, чьи шансы выжить уменьшались с каждым уходящим часом. Помню, мы прочесывали свалку старых авто. Громадная территория, тысячи мест, где можно устроить тайник. Мало кто уже верил в успех. Я проходил мимо проржавевшего белого седана, над заднем бампером которого болталась на одном гвозде табличка с нью-йоркскими номером, и мой взгляд случайно за нее зацепился. «Двенадцать двадцать семь». Меня как будто что-то толкнуло в тот момент. Я вызвал подмогу, мы столкнули машину в сторону и под ней обнаружился люк, прикрывающий вход в тайник, где держали похищенных детей – их было восемь.
Риггинс замолк, и в наступившей тишине все услышали прерывистый вздох Тодда, который настолько заслушался, что задержал дыхание. А следом, неожиданно для всех, подал голос Кен.
– Вы это нам рассказали, чтобы понравиться нам, да? Знаю я эти приемы.
Риггинс лишь пожал плечами.
– Я рассказал вам свою историю, чтобы объяснить, что именно сподвигло меня в свое время стать одним из организаторов подразделения «Черное крыло».
– Расскажите нам о «Черном крыле»,– Фара скорее требовала, чем просила.
– Если коротко – мы собирали людей с необычным даром. В основном подростков. Свлад… Дирк стал самым первым нашим подопечным.
– Расскажите что-нибудь новенькое, – хмыкнул Тодд. – Это мы уже знаем от Дирка.
– Я не стану вдаваться в подробности. И даже не из-за подписки о неразглашении. Просто чем меньше вы знаете о делах ЦРУ, тем больше у вас шансов благополучно дожить до старости.
– Он был среди тех детей, да? – глаза Тодда засветились любопытством, словно у ребенка, слушающего самую удивительную историю, какую только можно себе представить. – Тех самых, которых вы спасли?
– А ты догадлив. Да, он был среди них. Мало кто может с ним сравниться по умению попадать в опасные передряги. Но в конечном итоге наше руководство поняло, что этот дар не работает по щелчку пальцев какого-нибудь чиновника из Пентагона, и нашему подразделению практически перестали выделять средства. Я инициировал роспуск всех участников проекта, но в дальнейшем наших ресурсов хватило на наблюдение лишь за одним из них.
Фара фыркнула.
– Не сомневаюсь даже, кого именно вы выбрали.
– Я и правда беспокоился о нем. Он изначально был самым уязвимым из всех. Если приплюсовать сюда его способность влипать в рискованные ситуации, то это сильно снижало его шансы на выживание.
Тодд с каким-то щемящим чувством вспомнил подвижную физиономию Дирка, облепленную кусочками пластыря нежно-розового цвета. Любой другой на его месте выглядел бы полным придурком, а Дирку даже шло. Наверное, потому что он и без пластырей выглядел полным придурком.
– Но он на удивление неплохо справлялся все эти годы, – продолжил их гость. – Когда он сказал, что нашел друзей, я не поверил. Но теперь я в этом не сомневаюсь. – Риггинс на секунду замолк, чтобы перевести дух. – Вне зависимости от того, доверяете вы мне или нет, вам понадобится моя помощь. Каждый в этой комнате потерял кого-то важного для себя, верно? И не прочь вернуть потерю.
– А разве вы сможете нам помочь? Вас же отстранили, у вас нет никакой власти.
Недоверие в голосе Фары ничуть не смутило их гостя.
– Кое-что у меня все же есть.
Вынув из принесенной с собой сумки ноутбук, Риггинс пристроил его на журнальном столике так, чтобы экран был виден всем присутствующим. В ответ на вопросительные взгляды он пояснил:
– Это запись с камер полицейского участка, где служили детективы Циммерфельд и Эстевес. Основную запись стерли, но те, кто ее стирал с головного сервера, не знали, что все видео автоматически дублируется на вспомогательный ресурс.
С разным спектром эмоций на лицах, от деланного равнодушия до оторопи и шока, все присутствующие смотрели видео, длившееся не более десяти минут. На ней люди в черной униформе без опознавательных знаков вошли в полицейский участок, небрежно выстрелив в дежурного при входе и в молодую женщину в форме патрульного, прошли прямиком в кабинет начальника. Происходившее там в запись не попало, но покинув кабинет, люди в черном принялись по-хозяйски шарить по шкафам и ящикам столов и лазить по компьютерам, явно не опасаясь, что им кто-то помешает. Эстевес появился в кадре минуты через три; судя по выражению его лица, он понятия не имел, что происходит. Командир группы людей в черной униформе – совсем еще молодой странноватого вида парень – шагнул ему навстречу, и, кажется, они обменялись парой фраз, прежде чем тот выстрелил в Эстевеса. Фара на этом месте невольно охнула. Детектив медленно осел на стул. Его странный беззвучный диалог с собственным убийцей продолжался еще какое-то время, прежде чем несколько новых выстрелов довершили начатое.
– Господи… – Фара прикрыла лицо ладонью. – Я ведь звонила туда, надеялась, он поможет нам найти Дирка и Аманду. Мне сказали, что он погиб при задержании опасного преступника.
Риггинс кашлянул, помедлил секунду, потом произнес:
– На самом деле детектив Эстевес выжил. Это он рассказал мне про дубликат записи. То была идея его напарника – дублировать все записи в участке. Не знаю, удастся ли ему восстановиться настолько, чтобы вернуться к работе, но, по крайней мере, он будет жить. Чертовски упрямый парень этот Эстевес. Пока что я позаботился о том, чтобы все считали его мертвым еще какое-то время, для его же безопасности.