– Пойдем в третью палату, только не стучи ты так своей тростью проклятой! Опять к нам этот осел Бицке прикатил, ходит все, вынюхивает… То морфинистов среди персонала искал, теперь вот растраты. Я уже замучился все скляночки с лекарствами перетряхивать да пилюли подсчитывать! Но тебе этой волокиты бумажной не понять…
Георгий кивнул: да, безусловно, преимущество частной практики в том, что ты сам себе хозяин, но надо признать, что инспектор губернского врачебного управления Анатолий Бицке и ему самому кровь знатно попортил.
Как и многие подобные ревизоры, сам инспектор талантом врача одарен не был, посему испытывал жаркую зависть к тем, кто ежедневно спасал чужие жизни. И чем успешнее был доктор, тем больше ненависти он у господина Бицке вызывал, тем сильнее была жажда опорочить или подвести под неожиданный удар талантливого врача. Ну, а дуэт прекрасного управленца Юсупова и талантливого врача Родина и вовсе был занозой в самом неудобном месте у исследователя чужих уток!
Так что Бицке, как мог, цеплялся к обоим: то санитарные нормы проверит с микроскопом, то найдет недовольного лечением пьянчужку, который за стакан спотыкача какую угодно кляузу напишет, а то и вовсе побежит жаловаться, что, пока врачи на жалованье сидят без дела, в больнице орудует частный практик Родин, бывший палач Англо-бурской войны, который клиентов переманивает и удовлетворяет свои катовские[5] потребности.
Ясное дело, что честным профессионалам такие мелкие козни как с гуся вода, но мерзкий осадочек, увы, оставался.
В третьей палате эскулапы нашли сухую, стройную женщину, слишком, пожалуй, туго затянутую в корсет. Также дама отличалась каким-то несуразно большим бюстом, будто тот был приделан к ней искусственно, и пожелтевшим от болезни, осунувшимся лицом. Ее тонкие, сурово сжатые губы подрагивали от приступов боли. И, несмотря на то, что сидела на кровати она прямо, будто палка, было видно, что эта поза доставляет ей невыносимые страдания.
– Вот, Юлианна Фридриховна Шаффель. В Старокузнецке проездом: возвращалась из имения сестры к мужу в Москву да в дороге захворала. Сильные боли в районе живота, спазмы, жар. Аппендицит и желудочные инфекции исключили, так как нет рвоты и… других выделений. Травм никаких не было, – отчитался Андрей, сверяясь с данными анамнеза в блокноте.
– А по женской части? – негромко осведомился Родин.
– Никак нет. Пациентка утверждает, что у сестры провела почти четыре месяца, пока муж был в отъезде, и ничто ее не беспокоило.
Андрей Юсупов немного смутился. Он хоть и был врачом первоклассным, но безродным, и перед знатными пациентами немного робел, особенно когда речь шла о таких деликатных вопросах.
– Ладно, голубчик, дай-ка мне с… – Родин заглянул в блокнот, – Юлианной Фридриховной потолковать с глазу на глаз. У меня с дамами половчее выходит.
И то была чистая правда: Георгия с трудом можно было назвать писаным красавцем с обложек модных журналов, но было в нем какое-то мужское очарование, которое не оставляло равнодушной ни одну даму.
Юсупов вышел из палаты.
– Ну, Юлианна Фридриховна, теперь мы наедине и вам не нужно скрываться. Я – врач частной практики, к казенному учреждению никакого отношения не имею, все мои записи будут похоронены в моей картотеке или, что еще лучше, уничтожены. Теперь скажите, вы ведь знаете, что с вами…
Дама с трудом покачала головой в знак отрицания, но Родин уже видел – блефует. Человеческое существо, каким бы благородным оно ни было, боль терпит с трудом. И в минуты физических терзаний готово выложить перед доктором всю подноготную, если в ней, конечно, нет страшного секрета, который может навредить похлеще, чем недуг.
– Юлианна Фридриховна, я с вами шуток шутить не буду. Я давал клятву лечить даже против воли и непременно ее исполню. Прямо сейчас же велю, чтобы вас насильно вели к… – Родин бил наугад, – гинекологу!
Лицо пациентки изменилось всего на миг, но этого хватило, чтобы Родин все понял. Он был не просто врачом от Бога, но и порядочным физиогномистом, а также блестящим логиком. Все встало на свои места: и раздувшаяся грудь женщины, которая, судя по тому, как на ней натягивалось платье, еще недавно такой не была, и желание скрыть причину недомогания, и отказ от «глубокого осмотра», и даже спазматический характер болей и жар… Видимо, даме сделали подпольный аборт. Согрешила мадам без мужа, а везти бастарда в столицу – не только позор, но и потеря содержания, вот и решила поправить положение. Прискорбно, но не его дело осуждать.