–Ещё ни одна шмара не жаловалась.
–А зачем тогда трезвым приставал? Если трезвый, то надо взять водочки, или шампанского для твоего контингента, – неожиданно проявил познания прокурор, – никогда не поверю, что ты профан в таком деле.
–Я не приставал, – после некоторой паузы, хмуро ответил Бакалдин, – я для Игоря Игоревича старался. Всё равно он бы скоро уснул и, чтобы прекратить скандал, я пытался хоть кого-то уговорить мне подыграть. Я так уже делал раньше.
–Что значит, делал? – взвился Агейкин, – На что ты намекаешь?
–Я не намекаю, я прямо говорю. Когда Вы напьётесь, то начинаете ко всем приставать и пару раз согласившиеся дамочки были сильно раздражены Вашим храпом без всякого этого, ну, понимаете…– замялся телохранитель.
–Без секса, – подсказал Овсов.
–Да, без него, – продолжил Бакалдин, – мне пришлось им прилично башлять, чтобы они держали язык за зубами. После этого, как только Вы начинали распускать любовные сопли, я старался договориться, чтобы какая-нибудь дамочка сделала вид, что согласна.
–Получалось? – поинтересовался Малгов.
–Да, даже появилась одна, которая за очень небольшие деньги могла быстренько приехать и позажиматься с пьяным боссом, пока он не уснёт.
–А если бы не уснул? – уточнил прокурор.
–Пришлось бы платить больше, – вздохнул телохранитель.
–Ну и что ж ты в тот раз ей не позвонил?
–Не дозвонился, только время потерял.
–Михаил Олегович, – взмолился зампрокурора, – ну о чём мы говорим? Какая к чёрту разница, как пьёт и спит этот проходимец? К чему эти длинные пустые разговоры? Давайте ближе к главному.
–Очень большая разница, – вместо прокурора ответил Овсов, – если бы Агейкин и Бакалдин пытались организовать себе алиби, то не смогли бы ответить на эти вопросы. Бакалдин рассказывает о своей жизни. Ни один преступник до такого додуматься не сможет. Чтобы свою сущность превратить в алиби. В лучшем случае происходит одноразовое действие – напился и подрался.
–А ведь я считал тебя своим другом, а ты, – горько заметил зампрокурора.
–Главное, кем считает тебя Мышкина, – ответил ему капитан милиции, – ты думаешь, почему она стала твоей любовницей? Потому, что ты мужской идеал? Вряд ли. Скорее, чтобы ты её тёмные делишки в случае чего смог от правосудия защитить.
–До Мышкиной мы ещё дойдём, – усмехнулся Малгов и обратился к Агейкину, – где вы оба находились в ночь на двадцать пятое сентября?
–А это когда? – лоб Агейкина напрягся.
–Если верить Бруталову, то на следующий день вы загремели в милицию в Малых Монахах, – подсказала Алина.
–Так это! – обрадовано вскинулся владелец незаконного бизнеса, – Я до утра проводил переговоры с деловыми партнёрами.
–Кто-то может это подтвердить? – прокурор нашёл в небольшой кучке бумаг на столе чистый лист, вытянул карандаш из подставки и махнул рукой Бруталову, – Дай ему, пусть запишет все фамилии и телефоны.
–Только это, – Агейкин смутился, – ну, в общем…
–Говори быстрее, – поторопил его Малгов, – твой десятилетний срок уже почти напечатан в обвинительном заключении.
–Мы очень быстро обо всём договорились. Всю остальную ночь играли в карты.
–На деньги, что ли?
–Да, – совсем тихо подтвердил Агейкин.
–Нашёл, о чём беспокоиться. Потерявши голову, по волосам не плачут. Если ты ещё не понял, то объясняю: не пойдёшь по статье за убийство, значит, сядешь за организацию подпольного казино.
Слегка ошарашенный Бруталов передал бумагу и карандаш Агейкину и стал через его плечо наблюдать за появляющимся списком игроков.
–Что будем делать, Сергей Степанович? – доброжелательно спросил у него прокурор, – Раз он так быстро пишет, значит, алиби у него есть.
–Может, – неуверенно протянул Бруталов, – Бакалдин в одиночку убил Супримова?
–Он всегда со мной, – тут же отпарировал Агейкин и махнул рукой на фамилии, – они все его видели.
–Интересно получается, Сергей Степанович, – улыбнулся прокурор, – а каким боком тогда здесь Мышкина?
–Они занимались подпольными игровыми автоматами вдвоём, значит, скорее всего, она была любовницей Супримова.
–Что?! – мгновенно взревел зампрокурора, – Врёшь! Этого не может быть!
–Почему не может? – спросил у него Малгов, – Ты действительно полагаешь, что ты мужской идеал?
–Нет, – после вопроса начальства у зампрокурора заметно поубавилось гонора.
–Ты не о Мышкиной сейчас должен думать, а о собственной шкуре, – весомо посоветовал ему Михаил Олегович и повернулся к Дмитрию, – теперь выслушаем тебя.
–Подождите, я знаю, кто убил Супримова, – Агейкин дописал список и протянул его Бруталову, – я могу объяснить.