Вода в озере довольно мутная, с поверхности почти ничего не видно.
— Мы над этим местом много раз проходили, — сказал Гена. — Ничего там нету.
— Может быть, на дне есть? — предположил я.
— Может быть и есть.
— Кто-нибудь до нас туда опускался?
Оба старика покачали головами.
— Я не припомню, — сказал Гена. — Но нас-то не спрашивают. Кому надо, тот нырнет. Туристы.
— Есть любители, — согласился Федор Петрович. — С масками, я помню, ныряли. Только бесполезно там с маской — ничего не видно.
Четверть часа мы сидели и беседовали об озере, рыбалке, туристах. Нещадно палило солнце и очень хотелось пить. Наконец над водой показалась голова Виктора Анатольевича. Он огляделся и махнул рукой, показывая, что возвращается на остров. Поплыли к берегу и мы.
Разложив костюм и нахлобучив панаму, Виктор Анатольевич сказал, что никакого объекта на дне нет, но есть впадина около метра глубиной. Из-за плохой видимости он не смог точно определить ее границы, но это можно сделать с лодки простым веревочным лотом. Мы решили, что после небольшого отдыха этим и займемся.
— А что, на острове живет кто-нибудь? — спросил Виктор Анатольевич.
Гена покачал головой.
— Никто не живет. Останавливаются иногда на день-два, но постоянных домов нет.
— А раньше? — спросил я.
Ответил Федор Петрович.
— И раньше никто не жил. Говорят, здесь место нехорошее.
— Почему?
Он пожал плечами.
— Об этом не знаю. Всегда так говорили.
— Суеверия?
— Зачем суеверия? Это правда. Вот и штука та именно сюда прилетела. Почему, спрашивается? Потому что место такое. Нехорошее.
Мы с Виктором Анатольевичем переглянулись.
— Остров ведь не очень большой? — спросил я.
— Километр будет.
— Виктор Анатольевич, вы обмеряйте впадину, а я осмотрюсь тут.
— И я пойду, — сказал Федор Петрович. — Я тут много раз был. Покажу местность.
Мы неспеша двинулись вглубь острова. Рамка в моем кулаке вяло подрагивала, когда приходилось переступать через поваленные деревья или обходить корни. Старик глядел на нее с уважением.
— Прибор что ли какой? — спросил он.
— Биолокатор, — значительно сказал я.
— Ааа… Локатор.
По форме остров представляет собой почти идеальную полусферу и весь покрыт лесом. От берегов к центру идет небольшой подъем. Двигаясь все время на восток, мы добрались до обширной поляны, на которой я остановился. Рамка дрогнула и решительно повернулась у меня в руке.
Поляна как поляна — ничего необычного. Она напоминает лысину на курчавом черепе острова. Деревья вокруг прямые, без выраженных отклонений, трава невысокая. На самом краю небольшой холмик, около метра в высоту. Рамка ожила сразу же, как мы вступили на свободное пространство. Взволнованный удачей своего тайного эксперимента, я пошел прямо к центру, и все время рамка у меня в руке двигалась. Она остановилась только тогда, когда до деревьев на противоположном конце осталось метра четыре. Тут рамка снова замерла.
Я принялся подробно исследовать поляну. Выяснилось, что рамка реагирует на довольно узкую, вытянутую полосу, пролегающую от холмика почти до противоположного конца. Ширина полосы около полутора метров. Внутри нее рамка ведет себя одинаково активно, не выделяя никаких особенностей.
Я вышел на середину и еще раз внимательно осмотрелся. И тут в глаза бросилось то, чего я не заметил в самом начале: в направлении, откуда мы пришли, неясно, но вполне определенно просматривалась тропа. Точнее, след тропы, как будто ей не пользовались многие годы.
— Вы уверены, что на острове никто не жил? — спросил я Федора Петровича. — Раньше. Давно.
Он пожал плечами.
— На моей памяти никто не жил.
— Здесь как будто тропинка.
Я указал в нужном направлении.
— Кто мог ее проложить?
— Не знаю, — сварливо ответил старик. — Незачем тут тропы прокладывать!
— Странно.
Тропинка, по которой мы вышли к поляне, оказалась единственной. Следовательно, она вела именно к этому месту — к тому, на что реагирует рамка. Возможно, это как-то связано с нашим объектом. Старик утверждает, что не помнит никакой активности на острове. Из этого можно сделать два вывода: или тропу проложили еще до его рождения и последующих событий, или активность на острове связана с тем странным периодом, когда поселок постигла необъяснимая амнезия. «Студень». Не здесь ли его укрыли? Нужно исследовать это место подробнее.