Все стало ясно... Володя еще что-то хотел нам показать в рамках демонстрации актерского мастерства, но я его выставил.
Он ушел расстроенный.
- Заикание,- сказал Зудинцев,- не факт.
Родя возразил:
- Ты хрен с пальцем не сравнивай.
Вовка - актер.
- Погорелого театра,- сказал Зудинцев.- Но если хочешь, Родион, то можешь провести проверку логопедов. Их в Питере не так уж и много - человек двести... или триста.
- Или пятьсот,- сказал я.- Отставить логопедов.
Все и без меня понимали, что на этом пути нам ничего не светит: логопедов можно проверять год... и выяснить в конце концов, что никто из них никогда не сталкивался с нашим Троцкистом. Или сталкивался, но не помнит... Или помнит, но под другим именем. Или наш Троцкист вообще не заика, а коллега нашего Соболина по ремеслу... из самодеятельности механического завода червячных передач имени Чубайса (бывш. "Красный пролетарий").
Мы потолковали еще минут тридцать, наметили некоторые шаги и распределили обязанности. Родиону предстояло попытаться установить телефон, с которого звонил Троцкист. На Зудинцева легла обязанность поднять дело об убийстве Олега Гребешкова. А я собрался пойти в ФСБ.
***
Сразу после того, как мои "сыскари" покинули кабинет, позвонил Троцкист.
Я засек время.
- З-з-здравствуйте, Андрей, вы и-изучили ообразец?
- Здравствуйте, Олег... я показал ваш образец специалистам.
- М-мы так не д-договаривались.
- А что вас смущает?
- Н-не хочу оогласки д-до поры.
- А никакой огласки нет. Это во-первых. Во-вторых, мы должны быть уверены, что вы предоставили подлинники.
- Если вы убедитесь, что п-подлинники - вы г-готовы купить?
- Возможно. А вы не хотите зайти ко мне, пообщаться лично?
Он помолчал несколько секунд, потом сказал:
- Н-нет.
- Да что вы боитесь, Олег? К нам приходят разные люди. Согласно журналистской этике, мы гарантируем сохранение вашего инкогнито... Приходите, потолкуем с глазу на глаз.
- Нет, не п-приду. Н-ни к ч-чему это.
- Хорошо, давайте встретимся на нейтральной территории.
- В-встретимся, когда вы б-будете г-готовы к с-сделке. Я еще п-позвоню.
И он положил трубку. Я сходил к Каширину и сообщил, что был еще один звонок - в 13:04.
- Теперь мы его точно зацепим,- ответил Родя.
***
А я направился в ФСБ. Я позвонил начальнику пресс-службы ФСБ и договорился о встрече.
- Приходи,- сказал начальник.- А чего тебе, Андрей Викторович, из-под нас, грешных, надобно?
- Да вот думаю у вас пару секретов государственных перекупить... Продашь?
- Запросто. Торгуем налево-направо.
Приходи. Выписываю пропуск.
И я поехал на Литейный. Попарился в пробках на Фонтанке и добрался всего за полчаса. Пешком бы дошел быстрее...
- Ну,- весело сказал подполковник Острецов,- какие секреты тебя, Андрей Викторович, интересуют? Недорого продам.
- Год назад погиб ваш сотрудник - Олег Гребешков,- сказал я.
Острецов сразу переменился в лице.
- Да, было такое дело... До сих пор не раскрыто.
- Расскажи, Алексей Иваныч.
- А что, собственно, рассказывать, Андрей? Семнадцатого апреля прошлого года майор Гребешков не вышел на службу. Позвонили - не отвечает. Худого сначала никто не подумал, но после рабочего дня один из сослуживцев заскочил к Олегу домой. Дверь оказалась не закрыта... тело лежало в комнате. Стреляли в упор, дробью... из двух стволов. Соседи накануне выстрел слышали. В начале десятого, вечером. Но значения не придали. Нормально, да? Грохот от выстрела из двустволки на весь дом, а "значения не придали"... Следов никаких, видимых мотивов - тоже.
В общем, "глухарь" классический... А ты почему спросил?
- Убийство сотрудника ФСБ не рядовое явление,- уклончиво ответил я.- Он в архиве работал?
- Да, в архиве.
- Скажи, Алексей Иваныч, а смерть Олега Гребешкова не могла быть связана со службой? Рассматривали вы эту версию?
- Разумеется. В нашем деле версию о связи убийства с профессиональной деятельностью рассматривают обязательно.
- И?
- У нас нет никаких оснований связать смерть Олега со служебными делами.
Тем более, как ты сам понимаешь, архив - это архив. Если бы он был опером или следаком... Тогда, разумеется, можно было бы предположить мотив мести. Хотя и это предположение почти из области фантастики. А архивист? Ну ты же сам понимаешь...
- А что он был за человек?
- Нормальный мужик. Историк по образованию. К нам пришел после универа. В девяностом году. Ты сам прикинь - девяностый год! Нас же тогда травили по-черному: палачи! Душители!
Бериевские недобитки... А человек пришел к нам. На оклад копеечный и перспективы туманные.
- А что же привело его к вам? Я бы понял, если бы он пришел на оперативную работу, за, так сказать, "романтикой чекистских будней"... Но в архив!
- Олег - историк. Очень увлеченный был человек... Рассчитывал в нашем архиве найти материалы по Троцкому.
- Нашел?
- Не - знаю. Но крайне маловероятно.
- А в вашем архиве, кстати, есть документы Троцкого - письма, дневники?
- Ты что - смеешься? Такие вещи в Москве.
- Точно?
- Точнее некуда, Андрей Викторович.
К нам не раз поступали запросы от музеев, из научных организаций... Дали бы с радостью, но ни одной бумажки с подписью Льва Давидовича у нас нет.
- Странно,- сказал я.- Может быть, уничтожены?
- Нет, Андрей, у нас ничего не уничтожается... На наших папках стоит гриф "Хранить вечно"... В Москве, в августе девяносто первого, жгли агентурные дела.
Но это другая песня. Это было, когда толпа на штурм главного здания КГБ СССР пошла.
- Да, я в курсе...
- Ну а теперь колись, инвестигейтор: хочешь заняться убийством Гребешкова?
- Да,- ответил я,- хочу... попробовать.
Острецов посмотрел с прищуром:
- Я,- сказал он,- тебя, Андрей Викторович, уважаю. И, разумеется, приветствую твое желание, но...
- Что "но"?
- Видишь ли, Андрей... Мы ведь провели собственное расследование. Нам, как ты понимаешь, небезразлично, когда убивают наших сотрудников. Поверь, что сделано все возможное. ГЛУХАРЬ!
...От Острецова я ушел в полном недоумении. Дело Гребешкова заинтриговало меня окончательно. Убийство сотрудника ФСБ - факт из ряда вон и, разумеется, "чекисты" рыли землю. А работать они умеют. Сколько бы комитет ни крыли, а профессионализм не отнимешь... и если чекисты не смогли поднять дело... то что же это значит?