- Какая же ты все-таки сволочь, Шах!- упорно повторила Татьяна, пытаясь испепелить меня своими, от ярости ставшими еще больше, глазищами.
Как ни странно, но первой среди нас от шока оправилась опять-таки Агеева.
- Девочки, пойдемте,- пролепетала она и чуть ли не силой вытащила за дверь Светку с Валентиной.
Следом за ними прошмыгнул Гриша.
Дверь закрылась, и мы с Таней остались одни.
- Танюша, что случилось?
- Не смей называть меня Танюшей, мерзавец. И не надо делать такие невинные глаза. У тебя это плохо получается.
- Да ты можешь наконец сказать, что произошло?
- Ах, мы все еще продолжаем играть в невинность. Маленький невинный ягненочек Витя - как трогательно. Хорошо, я скажу тебе, что произошло.Татьяна нервно рванула с плеча свою сумочку и дрожащими пальцами начала теребить заклинившую "молнию".- Я принесла тебе твои деньги, иуда!
Я почувствовал, что сейчас может произойти нечто ужасное, а я буду не в силах этому помешать, поскольку совершенно не врубаюсь в происходящее. Между тем Татьяне удалось открыть сумочку, из которой она достала пачку долларов.
- Сколько ты запросил? Тысячу?
Ну что ж, это не так уж много. Но ведь ты у нас всегда был скромным мальчиком, да, Витя? Или ты все-таки предварительно заглянул в "Плейбой"? Неужели они пожадничали?
Странно - я ведь теперь хоть и маленькая, но все-таки звезда...
- Танюша... Все-все, извини Таня!.. Ты можешь мне все-таки спокойно объяснить...
- Объясняю, Витя,- перебила она меня.- Я принесла деньги, вот они,- и я с трудом увернулся от долларовой пачки, которая довольно метко была запущена ею в мое лицо.- Забирай. С доставкой на дом. А теперь... теперь верни мне мои фотографии.
Из всего этого я смог пока понять лишь одно - речь, похоже, шла о тех самых "поляроидных" снимках.
- Таня! Понимаешь... У меня сейчас нет этих фотографий. У меня их украли. Буквально два дня назад.
А может, три...
Секунду назад я сохранил свою лицо от прямого попадания в него пачки с валютой, но уже сейчас очередная увесистая пощечина без труда нашла свою цель.
- Не ври мне, Шах. Не ври. Я же вижу тебя насквозь. Ведь ты же умный, умный и хитрый. Но этот номер... Этот номер знали всего несколько человек. В том числе, и ты, Витя. Мерзавец!.. Теперь я понимаю, что ты просто испугался. Вы оба испугались...
- О ком ты?- Похоже, в эту историю замешан еще и кто-то третий.
- Я говорю о твоем партнере, Витя. Кто он? Суда по акценту, кавказец? Грузин? Господи, я только сейчас догадалась! Ведь это был твой дружок? Это был твой Гвичия? И за сколько же он согласился поучаствовать в этом паскудстве? Десять? Двадцать? Сорок процентов?.. Хотя нет, сорок ты бы, наверное, пожалел...
- Таня, успокойся. У тебя истерика. При чем здесь Зураб? Что ты несешь?- Ненавижу, я просто ненавижу ощущать себя идиотом.
Между тем Татьяна, казалось, меня уже не слышала:
- Ну конечно же. Я все поняла.
Вы просто оба испугались. Вы испугались, что я все расскажу Рустаму,- и тогда...
- Извини, а Рустам - он кто?
- Рустам - это мой муж. И не ври, что ты этого не знал. О, если бы я только рассказала все Рустаму. Его охрана разорвала бы вас на сотни маленьких кусочков... Но я пожалела тебя, Витя. Пожалела. Хотя такое ничтожество, как ты, не заслуживает даже самой унизительной жалости...
Короче, деньги ты получил. А сейчас - верни мне фотографии.
- Прости, Танюша. Но у меня действительно нет твоих фотографий,- устало произнес я.
- Какая же ты мразь, Шах!- Из ее глаз хлынули слезы. Она резко повернулась и почти бегом бросилась к двери.- Чтоб ты подавился этим деньгами!- такими были ее последние слова.
Татьяна распахнула дверь, которая открылась почему-то не сразу, явно наткнувшись на какое-то препятствие извне. Короткий узнаваемый женский вскрик свидетельствовал о том, что этим препятствием была Агеева, которая, вероятно, подслушивала наш разговор за дверью. (Что ж, Марина Борисовна всегда славилась своей тягой ко всему скандальному и необъяснимому. За что, похоже, и поплатилась.) Потом железная дверь с грохотом закрылась...
Некоторое время я оставался в комнате один, после чего в отдел ворвался чрезмерно возбужденный господин Скрипка.
- Шах! Что здесь происходит?
В умывальнике Агеевой прикладывают ко лбу холодный компресс, у вас здесь бьют стекла, хлопают дверьми,- завхоз огляделся по сторонам,- валяются доллары. Вы что здесь, окончательно с ума посходили? Ну что вы молчите? Да,неожиданно вспомнил он,- между прочим, я еще вчера вечером ждал от тебя объяснительной об обстоятельствах утери пейджера...
Только сейчас я окончательно пришел в себя. Взглянув на беснующегося завхоза и прекрасно отдавая себе отчет в том, что подписываю себе смертный приговор, я, медленно и четко выговаривая каждое слово, произнес:
- Алексей Львович, а не пошел бы ты на хуй...
И не став дожидаться ответной реакции, подобрал доллары и быстрым шагом вышел из отдела. И вообще из конторы. Все там же, на лестнице, я снова столкнулся с Гришей и попросил у него сигарету.
- Ты же знаешь, Вить, у меня только "Беломор",- охраннику было ужасно неловко за то, что оказался свидетелем нашей с Татьяной встречи.
- Давай "Беломор"... Слушай, Гриш, я возьму у тебя всю эту пачку?
- Бери, конечно. У меня там еще есть.
- Спасибо, Гриш.- Я пожал ему руку и пошел вниз, задержавшись у самого выхода: - Гриша! Если меня кто будет спрашивать - говори, что сегодня в Агентстве меня уже не будет. А может, и завтра тоже, хорошо?..
"Воздух, мне нужен воздух",- колотились во мне строчки из некогда любимой кинчевской "Алисы". Как былинный витязь на распутье, я стоял, затягиваясь Гришиным "Беломором", и прикидывал, куда мне теперь идти. Налево - в сторону Невского, или направо - на Фонтанку.
Я не хочу чувствовать себя идиотом. Поэтому я должен во всем разобраться. А когда я во всем разберусь, то обещаю - кому-то будет плохо.