– Сколько? – перебил его Стиклен.
– Более того, – продолжал Мейсон, не обращая внимания на прямой вопрос, – имело место грубейшее оскорбление и факт игнорирования прав нашего клиента, похищение его…
– Сколько?
– Две с половиной тысячи долларов.
– Что? – завопил Стиклен.
– Вы меня слышали. В следующий раз не прерывайте меня, когда я сообщаю о жалобах клиента.
– Но это же абсурдно! Возмутительно! Просто лишено здравого смысла…
– О’кей, – сказал Мейсон, – разрешайте данный вопрос по-своему.
И повесил трубку.
Глаза Джексона округлились.
– Но… почему? Зачем?
Мейсон положил свои часы на стол.
– Даем ему пять минут. За это время он свяжется со своим клиентом и сделает встречное предложение.
– Но откуда эти адвокаты узнали, что их делом занимаемся мы?
– Возможно, пытались дозвониться до Виклеров и выяснили, что они отправились к адвокату. Ну, расспросили соседей… Черт побери, Джексон, откуда мне знать? Важно то, что им не терпится уладить данное дело.
Мейсон следил за секундной стрелкой на лежащих перед ним часах. Зазвонил телефон.
– Две минуты десять секунд! – весело сообщил Мейсон, снимая трубку.
– Мистер Мейсон, – заговорил Стиклен охрипшим от волнения голосом. – Я связался со своими клиентами. Они считают требования ваших клиентов неразумными.
– Ол райт, – бодро ответил Мейсон, – мы сейчас оформим жалобу в суд и увидим, как он посмотрит на случившееся. Мы…
– Мои клиенты, – поспешно прервал его Стиклен, – готовы предложить тысячу двести пятьдесят долларов в качестве полной компенсации.
– Это не деньги!
– Послушайте, – взмолился Стиклен, – чтобы покончить с этим делом, я постараюсь убедить своих клиентов добавить еще двести пятьдесят долларов и заплатить в общей сложности полторы тысячи.
– Мистер Стиклен, – сказал Мейсон, – вы не учитываете, что миссис Виклер перенесла тяжелейший шок.
– Уверен, что небольшие дополнительные деньги ее полностью вылечат, – насмешливо произнес Стиклен.
– Вы хотите, чтобы я пренебрег интересами моих клиентов, – упрекнул его Мейсон. – Вот что, Стиклен, скажите своим клиентам, что, если они уплатят две тысячи долларов в течение часа, мы подпишем документ об урегулировании конфликта… Как скоро вы можете дать мне ответ?
– Минуточку. Не отходите от телефона.
Мейсон услышал едва различимые голоса, затем снова заговорил Стиклен:
– Хорошо, мистер Мейсон, мой человек будет у вас в офисе с подтвержденным чеком в течение получаса. Пусть ваши клиенты подождут у вас, мы подготовим соответствующую расписку, которую они могли бы подписать в присутствии нотариуса.
Мейсон опустил трубку на рычаг и подмигнул Джексону:
– Джексон, может быть, вы считаете, что меня должны мучить угрызения совести? Увы…
Джексон наморщил лоб.
– Я не понимаю, как вы это делаете. Я смог бы договориться максимум о пятистах долларах. Кажется, за эти две с небольшим минуты я прожил сотню лет.
– Минуточку, Джексон, прежде чем вы уйдете. Мне кажется, что я недавно слышал какие-то разговоры о Скиннер-Хиллз. Нет ли у вас в производстве дела, относящегося к собственности в этом округе?
Джексон покачал головой, но через секунду воскликнул:
– Обождите, мистер Мейсон, имеется дело Кингсмена!
– Что это за дело?
– Помните, вы получили письмо от Аделаиды Кингсмен, которое передали мне? Я ответил ей и посоветовал ходатайствовать через суд о своей собственности. Но она заявила, что у нее нет денег на судебную тяжбу, так что, по всей вероятности, дело само собой прекратилось.
– Расскажите-ка поподробнее об этом деле, – попросил Мейсон.
Джексон с важным видом откашлялся, что являлось непременной прелюдией ко всем его юридическим выступлениям:
– Аделаида Кингсмен имеет узаконенное право на участок земли в округе Скиннер-Хиллз общей площадью восемьдесят акров, расположенный на склоне холма. Она оформила договор на продажу этого участка с овцеводом по имени Фрэнк Палермо. Договорная цена, насколько я помню, равнялась пятистам долларам. Земля практически бросовая, лишь несколько акров пригодны под пастбище. Палермо не заплатил договорную цену, но настаивает на том, что имеет право на эту землю. Он пользовался участком в течение нескольких лет, что-то там построил и платил соответствующие налоги, поэтому считает себя законным землевладельцем. Видно, он один из тех беспринципных, изворотливых и жадных типов, которые идут к намеченной цели напролом, не считаясь с законом.
– Так Аделаида Кингсмен не востребовала через суд свою собственность обратно? – спросил Мейсон.