Нина молчала. Царев выдержал небольшую паузу и продолжил, но уже еще тише.
— Я понимаю, молчание — знак согласия? Тогда еще об одном. Я не буду называть сумму своего гонорара за участие в этой истории, она невелика. Однако вы можете увеличить ее и поправить при этом свое финансовое положение.
— Вы что-то еще можете предложить?
— Я знаю, на счетах… Не буду упоминать кого, чтобы не огорчать вас лишний раз, остались немалые суммы. Возможно, в недалеком будущем вам придется или расстаться с ними, или с большей частью денег. Я же предлагаю более выгодный вариант. Вы передаете мне 500 тысяч наличными (естественно, долларов), а я, продолжая занимать должность исполнительного директора, позволю вам воспользоваться заграничными счетами «Транскросса» и перевести с них на собственные счета сумму, превышающую мою. После этого, я, разумеется, порекомендовал бы вам, переселиться в вашу любимую Францию. Вы согласны?
— Сергей Борисович, — медленно сказала Нина, — я жалею исключительно об одном. О том, что наш разговор происходит в отсутствие Нертова.
Царев вздрогнул, услышав это имя. Казалось, на него замахнулись палкой. Нина по селектору связалась с секретаршей.
— Лена, кто-нибудь из охраны остался на этаже?
— Только что подошел Акулаев и ждет вас в приемной.
— Какая удача. Попросите его войти.
Когда он вошел Нина, обратилась к телохранителю.
— Пожалуйста, выведите Царева из офиса. Я настоятельно прошу не подталкивать его и избегать применения физической силы, но при этом он не должен задержаться даже для посещения туалета. Приступайте.
Царев боязливо взглянул на мощную фигуру Акулаева и затрусил к двери.
— Нина Анатольевна, надеюсь, вы поняли меня?
Акулаев сократил до минимума дистанцию с вверенным ему субъектом. Царев ускорил шаг. Издали могло показаться, по коридору он движется вприпрыжку.
Нина села в кресло. Она с самого начала поняла, что не сделает ни при каких обстоятельствах — не заплачет. Это был бы старый, проверенный, но слишком примитивный выход. А Нина с прошлого года не плакала ни разу. «Значит, Алексей был прав»? — Она вспомнила, как пару недель назад осторожно завела разговор о Цареве. «Была такая мразь, не стоит о ней говорить», — ответил юрист. Тогда они чуть не поссорились. Нина горячилась, говорила, что суда еще не было и порядочного человека подставить раза в три проще, чем мошенника изобличить. Нертов, уставший в тот вечер, вяло отбивался. А Нина мстительно размышляла: скоро он узнает, как здорово работает в фирме исполнительный директор. Это не какой-нибудь пройдоха Неврюков! Теперь пришла пора удивляться самой. Пригрела на шее! Впрочем, какой сейчас смысл размышлять о Цареве, этом специалисте по мелким пакостям. Сейчас надо заниматься более серьезными делами. Решать, сдаваться или нет. Проще всего, послать все к черту. Отдать фирму тому, кому она нужна настолько, что тот готов душу черту продать, лишь бы стать хозяином «Транскросса». А с оставшимися деньгами (которые оставят шакалы, вроде Царева), осесть года на три в краях, где и климат помягче, и нравы не такие крутые и улицу все переходят по зеленому сигналу. Но там, в каком-нибудь городишке неподалеку от Ниццы, ей будет стыдно взглянуть в глаза любому лавочнику, покупая у того зелень. Попробовал бы кто у лавочника отобрать его дело. А здесь — захотели и взяли.
— Нина Анатольевна…
Нина обернулась. На пороге стоял Акулаев.
— Ваше поручение выполнено.
— Спасибо. Вы свободны.
— Нина Анатольевна… — Акулаев несмело переминался с ноги на ногу. Нина удивленно взглянула на него. Она руководила фирмой уже два месяца, но так до конца и не привыкла к тому, что взрослые мужчины робеют в разговорах с ней, как школьники, пытающиеся отпроситься с урока у учительницы. — …Я знаю, какая неприятность произошла с вами сейчас. Со вчерашнего дня вы остались практически без охраны. И я хотел бы отблагодарить вас за то, что вы хорошо отнеслись ко мне. Я готов лично взять заботы о вашей охране. Я уже нашел двух подходящих ребят, надеюсь, скоро подберем и остальных, не хуже. Если вы, конечно, не захотите изменить свое решение.
Тут Акулаев совсем стушевался, но пересилил себя и словно прыгнул в омут.
— Но знаете, так сразу менять профессионалов очень опасно. Извините, я должен был это сказать.
Охраник смотрел на хозяйку, словно ожидая удара.