Чем был «Транскросс» для нашего города десять лет назад? Предприятием, работающим на пользу всего общества. Чем стал «Транскросс» теперь? Конторой, предназначенной для личного обогащения группы дельцов. Неприятно лишний раз употреблять навязшее в зубах слово «прихватизация», но именно в данном случае оно выглядит наиболее приемлемым. Ибо именно таковыми были методы тех, кто отнял «Транскросс» у Петербурга»…
Далее шел краткий экскурс в историю приватизации фирмы. Нина никогда особенно не интересовалась подобной фактурой, но, судя по некоторым выражениям автора, вроде «ловкий пройдоха», чувствовалась некоторая пристрастность. Потом автор, некто Леонид Бананов, перешел к обстоятельствам прошлогодней борьбы за акции фирмы.
…«И в этот момент, когда, казалось, «Транскросс» перейдет в руки людей, способных распорядиться им с учетом интересов города, появилась «наследница». Нина Климова, как уже мог догадаться читатель, не является родной дочерью Анатолия Семеновича Даутова. Возможно, этим и объясняется ее странное поведение летом прошлого года, когда она фактически убежала от «отца» во Францию. Владелец «Транскросса» умер, но его «дочка» почему-то не торопилась домой. В Петербург она вернулась лишь поздней осенью, чтобы вступить в права наследования. Эта рутинная процедура сопровождалась безобразной историей с привлечением СОБРа. Кстати, руководитель операции, майор Шестаков, уже уволен из органов за аморальное поведение»…
Конец статьи был посвящен сегодняшнему дню фирмы. Автор приводил цифры неких неучтенных доходов, называя «Транскросс» одним из главных неплательщиков в городской бюджет. Помня начало статьи, Нина уже заранее представляла, каким должен быть финал.
…«Но бесконечно ездить на машине сомнительного происхождения нельзя. Рано или поздно такой автомобиль будет остановлен. И шоферу зададут два вопроса. Первый: знает ли он правила дорожного движения? И второй: откуда машина у вас, мил человек? Кстати, такие вопросы обычно задают в суде».
Нина не даром начинала обзор прессы именно с «Петербургского дельца». Во-первых, этот еженедельник обладал большей популярностью у городских чиновников и бизнесменов (впрочем, последнее было мнением самой редакции). Во-вторых, он считался независимым изданием, то есть, мог предоставить свои страницы для публикации материала любой направленности. Особенно, если за информацию хорошо платили. Иногда это приводило к анекдотическим ситуациям. На предпоследней полосе газеты можно было найти огромный материал, полный сетований на падение отечественной духовности и вырождение петербургской культуры, а на последней — рекламу некоего чудодейственного лекарства с коротким девизом: «Оргазм — сейчас».
— Что скажешь об этом? — Нина кинула менеджеру Васе, заглянувшему в кабинет, номер «Петербургского дельца» со статьей Бананова.
— Такие вещи можно печатать только в одном случае: когда знаешь, что главный герой этой статьи уже заказан киллеру.
Нина слегка побледнела, и Вася понял, что в очередной раз сморозил глупость.
— Извините, Нина Анатольевна, просто я имел в виду: когда кто-то рискует опубликовать такую статью, он должен быть уверен, что жертва не успеет подать на него в суд.
— Знаешь, Вася, — невесело сказала Нина, — возможно, ты ближе к истине, чем думаешь.
Вася произвел еще пару неудачных шуточек и ушел. Нина опять села, рассеянно перебирая сегодняшние городские газеты. Интересно, где еще есть какая-нибудь гадость?
Впрочем, не только газеты. Недавно Нина, включив телевизор (не помнила, какой канал) попала на информационный блок. Комментатор подробно расписывал криминальную обстановку в Северной столице после недавних известных заказных убийств. А потом, неизвестно почему, упомянул «Транскросс». Вроде бы, ничего не сказал, но каково соседство?
Вася, ко всему прочему исполнявший в фирме функции пресс-секретаря, связывался с редакциями. Там легко признавали свою ошибку, обещали позволить высказаться представителю фирмы и выражали готовность напечатать опровержение. А что в нем толку? Назвать сперва козлом, а потом, в маленькой заметке сообщить — ошибка вышла, этот человек — не козел. Если кто-то и прочтет маленькую заметку, то уяснит для себя одно: «этот козел еще и заставил написать, что он — не козел». А если он еще и хозяин богатой фирмы? Значит, добился сволочь, чтобы газета отреклась от своей общественной позиции.
Нина задумывалась над этой проблемой. Конечно, не помешала бы мощная имиджевая кампания. Чтобы пару раз в неделю «Транскросс» мелькал на питерских, а то и федеральных телеканалах: «Транскросс» открывает представительство в Турку, священник благословляет здание нового офиса, фирма помогает восстановить усадьбу Набокова. Обеспечить, чтобы подобные статьи появились в городских газетах. Тот же Бананов с большей радостью будет писать «во здравие», а не «за упокой». Ведь хвалебные статейки писать безопасно. Кстати, не надо было бы даже выдумывать сюжеты для телевизионных и газетных историй. Одной из привлекательных черт покойного Даутова была благотворительность. «Транскросс» выплачивал пенсии десяти престарелым артистам, заброшенных родными и коллегами, спонсировал выпуски книг по истории российской армии, и фактически за свой счет восстановил персидские павильоны в Старо-Александровском парке. К сожалению, ему никогда не приходило в голову потратить еще некоторую сумму, на то, чтобы такая деятельность получила хоть какую-нибудь огласку.