— А где остальные? — спросила она.
— Все где-то наверху, — сказал я.
Она подняла глаза.
— Очень тихо, — заметила она.
— Эй, там, наверху! — . крикнул я. — Где вы?
Ответа не последовало. Опять время игр, подумал я.
— Пойду найду их, — проговорила Лиз. — Помогу искать. Думаю, более вероятно, что вор обронил камешки там.
Я вытряс воду из раздавленной банки.
— Знаешь, Лиз, это глупо, — проворчал я. — Если бы изумруды были здесь, мы бы их уже нашли. Вероятно, Ришель ошиблась, что в спортивном костюме того парня нет карманов.
— Не думаю, что она ошиблась, — возразила Лиз. — Уж в чем Ришель разбирается, так это в одежде.
Я не мог не согласиться с этим, но без особой надежды наблюдал, как Лиз ползет вверх по ступенькам. Она свернула в один из коридоров, позвала ребят и исчезла из моего поля зрения.
Я подождал минуту, потом окликнул ее. Но она не ответила. Я позвал снова. Тихо. Я не мог поверить. Даже Лиз решила подурачить меня.
Я прошел через арку в столовую, а оттуда в кухню — выбросить банку. С каждым шагом я все больше мрачнел и раздражался.
Просто уйду и оставлю их, со злостью думал я. Конечно, я понимал, что это ребячество, и в любом случае я не мог уйти. Ключ был у Лиз. Я не мог выйти.
Стояла давящая тишина. Я вертел в руках банку. Расправил ее. Посмотрел.
Эта была банка из-под пива.
Но Том не пил пива.
Я подошел к холодильнику и открыл его. Там было несколько таких же банок, как та, что я держал в руках.
Когда мы пришли, в бассейне банка не плавала.
Но Том не пил пива. Никто из нас не пил пива.
Я отвернулся от холодильника. Кухня вокруг меня сверкала. Я стоял на этом же месте почти неделю назад, когда пришел сюда за льдом для мистера Терзиса. Тогда мраморный пол был залит водой. Скользко. И была кровь.
Неожиданно я содрогнулся. Отправился снова в гостиную. Вряд ли мои шаги по мраморному полу были слышны. Рыбы плавали в своем бассейне. Оранжевые, черные, белые, красные, ярко-голубые. Чистая журчащая вода, чистые зеленые водоросли, чистое выложенное галькой дно. Они были заперты в чистом, роскошном, беззвучном мире. Как и я.
Заперт. Я попытался избавиться от этого чувства. Ладони у меня стали мокрыми. Я добрался до гостиной и заставил себя подойти к подножию лестницы.
— Эй! — крикнул я как можно громче. — Эй! Кончайте дурачиться!
Ответа не последовало.
Цвели орхидеи — за стеклом. Взаперти. Раздался одинокий вопль попугая — из заточения клетки.
Я поднял глаза на дерево, достигающее стеклянного купола. Впервые мысль установить высохшее дерево посреди дома показалась мне скорее дурацкой, чем гениальной.
Сухое дерево. Кому бы хотелось у себя дома установить сухое Дерево?
Права была Лиз. Я вдруг понял, что она имела в виду, сравнивая этот дом со склепом. Он был почти таким же уютным. Склеп Терзиса.
Мой взгляд наткнулся на листок миссис Виста, по-прежнему приколотый к двери в оранжерею. Сейчас я даже был рад, что Лиз прикрепила его. Это казалось чем-то глупым и человеческим в центре всего этого холодного совершенства.
ВНИМАНИЕ! ТРУДИСЬ БЕЗ СОМНЕНИЙ. В НИХ ТОЛКУ НЕТ. НЕ ЗАЛИВАЙ ВОДОЙ! УХОДИ, ВСЕ ПРОВЕРИВ! СНОВА ПОДКОРМКУ НЕ ИСПОЛЬЗУЙ. МОЖНО ПОЛИВАТЬ ОРХИДЕЮ ТОЛЬКО ТОГДА, КОГДА ВИДНО, ЦВЕТОК ГОТОВ. ЕСЛИ ЗАБОЛЕЕТ, Я С УДОВОЛЬСТВИЕМ ПОМОГУ С ЦВЕТАМИ ВЫЙТИ ТАКИМ ДЕТЯМ ИЗ ПОЛОЖЕНИЯ ВСЕГДА. ДОМА БУДЕТ ПОРЯДОК!
Миссис Виста не была совершенством. Но она была сердечной и отзывчивой. Поэтому, несмотря на то что она написала это глупое послание, смысл которого с трудом можно было понять… Я снова посмотрел на листок и покачал головой. Конечно, манера изложения более чем нелепая.
Я сосредоточился на ее записке. Это помогало мне избавиться от других мыслей. Тишина давила мне на уши. Старательно выведенные слова расплывались у меня перед глазами.
Потом, словно кто-то нажал на кнопку, тысяча лампочек вспыхнула у меня в голове.
В моем сознании вдруг всплыли картинки. Отчетливые и яркие. Маленький герой в «Побеге из Заргоса». Лицо Тома, когда он убеждал меня, что не ел сыр, перец, шоколадное печенье. Раздавленная банка в бассейне. Грязный след на коврике, которого никто не оставлял. Грязные отпечатки на стенах, к которым никто не прикасался. Ришель на верхней площадке лестницы, утверждавшая, что она не оставляла после себя беспорядка в ванной комнате.
Если не она, то кто? Том не ел этих продуктов, кто тогда? Если никто из «Великолепной шестерки» не пачкал пол, кто сделал это? Если мы не пили пива, кто пил?
Кто-то еще.
В голове у меня вспыхивали картинки. Теперь я отчетливо их видел. Мне нужно было трезво взглянуть на факты.
В доме был еще кто-то. И тайком жил в доме несколько дней. Уничтожая запасы из холодильника, купаясь в ванной, прячась во время наших появлений, так что мы и предположить не могли, что в доме кто-то еще был и оставлял следы, а я оказался настолько туп, что не понимал этого. До настоящего момента.
Почему?
Здравый смысл подсказывал ответ. Изумруды. Кто-то уже несколько дней занимался тем же, чем мы сегодня днем. Искал изумруды.
Кто?
Водитель машины, на которой скрылись преступники. Человек, который, очевидно, организовал это ограбление. Единственный, кто знал, что изумруды остались в доме.
Мужчина в маске ввалился в машину, но говорить был не в состоянии, а потом погиб в аварии. Но изумрудов при нем не оказалось. Водитель наверняка слышал в выпуске новостей, что мистер Терзис считал изумруды похищенными. Поэтому он решил, что его сообщник, должно быть, спрятал или обронил их где-то в доме.
Он вернулся, чтобы найти их. Он был здесь. Где-то здесь.
И он наверняка подслушивал нас. У меня почти остановилось сердце. Он знал, что мы ищем изумруды. Он слышал крик Тома, что тот нашел их.
Наверняка он схватил остальных.
Я на цыпочках подбежал к входной двери. Телефон не работал. Но сигнализация-то работала. Я нажал на кнопку. Ничего не произошло. Я надавил снова. Ничего.
Потом я осознал, что произошло. Мне показалось странным, что кабинет закрыт. Там был этот кто-то. Вот где он прятался от нас все это время. И он отключил сигнализацию на панели в кабинете.
Ни телефона. Ни сигнализации. Ни выхода отсюда.
Глава XVI
ОСВОБОЖДЕНИЕ
Я не герой. Фильмы и компьютерные игры — это одно. Но я знаю, что в реальной жизни для героя вполне вероятным концом может стать гибель, как в кино последним кадром — всадник на фоне заката.
Но в этой ситуации что еще я мог сделать, кроме как вскарабкаться по лестнице?
У меня промелькнула мысль просто тихо залечь. Ожидая и надеясь, что кто-нибудь придет. Может, телефонный мастер. Или миссис Виста. Или Майлс Сильвестро. Или даже те парни, что хотели рассказать нам о своей церкви. Сейчас я жалел, что встретил их не слишком приветливо.
Но я не мог просто ждать. Прежде всего никто вообще мог не прийти. А этот парень там наверху в кабинете, может, пытает остальных. Он, может, убивает их. Он способен на что угодно.
С голыми руками я идти не мог. Я зашел в кухню и взял молоток с шипами, которым Терзисы отбивали мясо. Ни за что я не взял бы нож. Ни за что не воспользовался бы подобным оружием. Мой план был и так достаточно опасен.
Вернувшись в гостиную, я остановился у лестницы, стараясь унять дрожь в руках.
Начал подниматься по ступеням. По крайней мере, мрамор не скрипел под ногами. Я заметил, что тяжело дышу. Я так боялся, что думал, потеряю сознание. Поверить не мог, что я способен на то, что делал.