— Боже мой! — возмутился Мейсон. — Вы все подстроили. Вы точно знали, что произойдет потом, были в курсе дела и наслаждались спектаклем!
— Когда я выношу решение по какому-либо делу, то пытаюсь быть справедливым к обеим сторонам. Считаю, что по этому делу я вынес решение, которое в конечном счете принесет результаты.
Мейсон встал.
— Хорошо, ваша честь. — Он поклонился. — Скажу вам по секрету, ваше решение причинило много неудобств.
Судья Гудвин с достоинством поклонился:
— Если вы хотите услышать от меня извинения, Мейсон, то вам придется долго ждать.
Глава 3
Некоторое время спустя Мейсон говорил по телефону с Деллой Стрит.
— Судья Гудвин сочувствует нашему клиенту, но он непреклонен в отношении вынесенного решения. Он говорит, что Лоринг Карсон — подлец, и только таким способом он может оказать влияние на него. Он надеется, что наш клиент, Моли Иден, поможет ему пропустить Лоринга Карсона через мясорубку.
— А что будете делать вы? — спросила Делла.
— Пока, — сказал Мейсон, — я поеду и осмотрю дом. Я просто хотел предупредить, чтобы ты не ждала меня.
— А это не слишком поздно?
— Что ты хочешь сказать, Делла?
— Бывшая модель в бикини, возможно, уже закончит принимать солнечную ванну.
Мейсон рассмеялся:
— Она, может быть, наденет к тому времени облегающее платье для коктейля.
— Замечательно! — воскликнула Делла Стрит. — Вы будете по-дружески болтать с ней, а коктейль будут подавать через забор из колючей проволоки. Осторожно, не оцарапайтесь.
— Хорошо. Запри контору, Делла, позвони Моли Идену и скажи ему, что я выезжаю.
Придерживаясь плана, оставленного Иденом, Мейсон выехал наконец на дорогу, которая вилась по холмистой равнине и заканчивалась на естественном плато, за которым был выезд в небольшую, освещенную пурпурными лучами заходящего солнца долину.
Дом был длинным и невысоким, украшенным крупной галькой. Он выглядел так, будто построен давно, и хорошо вписывался в окружающую местность.
Участок дороги, прилегающий к дому, был разделен забором из колючей проволоки, закрепленной на бетонном столбе.
Мейсон въехал в левую часть прохода, заметив, что место для стоянки, большая часть которой находится с правой стороны от забора, было почти полностью занято машинами.
Когда Мейсон остановил машину перед широкой полукруглой лестницей, ведущей к передней двери, Моли Иден, который, очевидно, наблюдал за дорогой, открыл дверь и вышел на крыльцо, чтобы встретить адвоката.
— Поверите вы мне или нет, — сказал Иден, — но у нее вечеринка, причем самая отвратительная, какую я только видел.
— А что в ней плохого?
— Там нет ни одного мужчины: просто компания смаз-ливеньких женщин. Судя по их внешнему виду, они модели. Прекрасные фигуры, платья, как змеиная кожа, облегающие тело.
— Они разговаривали с вами?
— Ни слова. Они ждут, что я начну первый, я так полагаю.
— Если вы начнете первый, то попадете в тюрьму, — сказал Мейсон. — Это хорошо подстроенная ловушка. Фактически вы действуете от имени Лоринга Карсона. Следовательно, на вас распространяется постановление суда в отношении его агентов и правопреемников. Если вы вторгнетесь во владения другой стороны, то вы погибли. Именно поэтому Вивьен Карсон пригласила сюда представительниц женского пола. Она надеется, что вы не сможете сдержаться и возьмете инициативу в свои руки, сделаете первый шаг.
— Я тоже так подумал. Действительно, такую пытку нормальный мужчина не может долго терпеть.
— Тогда идите жить в гостиницу.
— Как бы не так! Я буду сражаться с ней, даже если это займет всю зиму. Входите и посмотрите.
Иден открыл дверь. Мейсон вошел в гостиную, прошел через арку дверного проема, который был изолирован от гостиной плотным занавесом, а затем вниз по трем ступенькам в общую комнату. Она была великолепно обставлена и освещена скрытыми светильниками, которые создавали иллюзию мягкого лунного света.
Около трети комнаты было отделено забором из туго натянутой проволоки, который разделял по геометрически прямой линии стену и весь дом. Сверху над забором проходила веревка.
По другую сторону группа женщин, по-видимому забывших о необычности обстановки, пила коктейль и весело болтала, временами их голоса звучали чрезвычайно возбужденно, что говорило о том, что дамы слегка опьянели.