– Да ты когда смотришь свои мелодрамы и себя–то не видишь! – настаивал он на своей чудаковатой гипотезе.
На кухню забежали дети со двора, и шумно споря о чём–то своём, пронеслись в ванную мыть руки. Тесть вылез из–под раковины, отставив в сторону идею с лобзиком в ведре.
– Ну что, ты нашёл мою пилку? – увидел он меня, вернувшегося с кабинета.
– Я всё обыскал! У меня её нет!
– Ну не домовой же её взял! – упрекнул он меня в отсутствие логики и намекнул на халатное обращение с вещами.
Моя супруга, спустившаяся с верхнего этажа, принялась помогать маме с организацией обеда. Она расставляла столовые приборы на белоснежную скатерть, а тёща разливала всем щи по глубоким тарелкам.
– Дочка, ты мою ручную пилку с рукояткой не одалживала случайно? – серьёзным тоном спросил тесть у моей утонченной жены, не умеющей держать в руках инструменты и называющую крестовую отвертку – штучкой с плюсиком на носу.
– Нет, папочка, я у тебя ничего не брала! – спокойно ответила она, ещё не знающая, что лобзик объявлен её отцом в срочный розыск, и что именно на кухне расположился штаб расследования.
– Ты не отвечай сгоряча! Пилка-то была небольшая совсем, ты её могла в косметичку сунуть! Ну, или валяется где-то среди женских штучек в твоей бездонной сумке!
– Папа! – рассмеялась она. – Ну что же я пилить ей буду?
– Проверь, чтоб я был спокоен! – пригрозил он ей пальцем.
Послушная дочь принесла из спальни сумку–шопер, нырнув в который, нашла ключи, заколку, полустёртую помаду – предметы, что искала много дней, вот только лобзика найти в нём, так и не смогла.
– Дай сюда косметичку! Сам погляжу, что внутри! – скомандовал дочери нетерпеливый родитель. – Никому в этом доме доверять нельзя!
– Держи! – улыбнулась она ворчливому нраву отца и, протянув овальный саквояж, стала ждать вердикта.
Он долго копался в румянах, туши, подводке и, одному Богу известно, чём ещё, после чего расстроенно сказал: «Нет, здесь даже следа от лобзика нет!».
– Может, попугай Вашу пилку себе в клетку унёс? – подколол я тестя, но словив неодобрительный взгляд своей жены, решил «закругляться» с юмором.
Дети вернулись на кухню и расселись по местам вокруг стола.
– Так, – потёр руки тесть, обнаружив новых подозреваемых, – вам на прошлой неделе по технологии что–то пилить задавали?
– Нет! – ответили в унисон представители подрастающего поколения.
– Что ж ты будешь делать?! – огорчённо хлопнул тесть в ладоши, но посмотрев на младшую внучку, гостившую у нас тем днём, спросил:
«Душа моя, а ты случаем бабочку из картона не маленькой пилой вырезала?».
Трёхлетняя девочка замотала головой в отрицание, и сама испугавшись такого способа порукодельничать.
– Ладно, – уселся старейшина во главе стола, – но кто–то же мой лобзик взял! И это точно не домовой, а один из вас! И если он «не обнаружится» добровольно, я буду вынужден сам провести всеобщий обыск!
– Начни с себя! – сказала мать жены, уставшая от мужниных допросов и желающая, наконец, поесть то, что приготовила.
– Хорошо! Раз ты меня старым безумцем зовёшь, то я сейчас же, не поев и капли, отправлюсь в нашу комнату и всё там обыщу! Но когда вернусь ни с чем, держитесь все! – вскочил тесть из–за стола и гордо потопал к себе.
«Теперь мы можем спокойно насладиться щами!» – провозгласила тёща, и все взялись за ложки, с большим удовольствием и аппетитом уплетая горячий обед. Как обычно, в семейном кругу звучали беседы о школе, об успехах детей, о новых социологических теориях, что я выявил в процессе работы, о репортажах, запланированных женой. Выслушивая каждого и улыбаясь друг другу, мы доели плотное кушанье, напрочь позабыв о происшествие с пилкой. Готовые расходиться по своим делам до вечера, мы встали из–за стола, как вдруг на пороге кухни появился тесть. Он вытащил из–за спины потерянный лобзик и сказал:
– Не поверите, но всё–таки пилку взял домовой, а чтобы насолить мне и выставить безумцем, он подложил её в мой книжный шкаф!