Капитан неожиданно хмыкнул, как будто пытался сдержать смех. Статский советник, однако, как ни в чем не бывало продолжил свою мысль. Некоторые полагают, что черепные операции стоило бы делать сразу при рождении. Ученые говорят, что если, например, воздействовать на одну из долей мозга, можно бороться с психическими нарушениями. Это можно делать после того, как человек заболеет, но можно и заранее, так сказать, профилактируя неприятности.
— Вы меня пугаете, — заметил капитан.
— Вот именно об этом я и говорю, — подхватил Нестор Васильевич. — Чрезмерная чувствительность мешает человеку быть хорошим подданным. Если немного иссечь ему мозги, он, вероятно, станет не таким пытливым и самостоятельным, зато менее склонным к бунтам и революциям. Не так ли, пан Шиманский?
Капитан вздрогнул.
— Какого черта, — сказал он неуверенно, — кто такой Шиманский?
— Это я у вас должен спросить, — спокойно отвечал Нестор Васильевич. — Кто такой человек, который известен Охранному отделению под именем Виктора Шиманского? Японский агент? Польский националист? Или, может быть, большевистский подпольщик?
— Не понимаю, о чем это вы, — нервно проговорил капитан, — при чем тут большевики?
Статский советник кивнул: хорошо, большевиков выкинем. Однако против японского агента и члена Польской социалистической партии он, кажется, не возражает?
— Я русский офицер, и мне оскорбительно слышать такие обвинения в свой адрес, — капитан заворочался, принимая удобную позу, но Загорский предупредительно поднял здоровую руку.
— Не нужно лишних движений, — сказал он. — Это может повредить вашей ране. Или я ошибаюсь и вы вовсе не ранены?
— Черт возьми, да что вам от меня надо?! — вспылил капитан. — Почему вы донимаете меня идиотскими вопросами? Кто вы вообще такой?
— Вы прекрасно знаете, кто я такой, — отвечал Загорский. — Вы срисовали мою скромную персону еще в поезде, после того как убили несчастного Белоусова. Строго говоря, я и не прятался особенно. Для вас, конечно, было неожиданностью, что мы попали в один поезд, вы рассчитывали, что я уеду раньше. Однако вмешался случай: я опоздал на свой поезд, и мы с вами оказались в одном составе. Вам не хотелось лишний раз слезать с поезда, вы были отлично загримированы и надеялись незаметно доехать в соседнем вагоне прямо до Владивостока.
Тут статский советник прервал свою речь, коснулся раненой руки и поморщился.
— Болит рука, — пожаловался он. — А у вас голова не болит? Все-таки осколочное ранение. Ах да, я совсем забыл… Итак, вы надеялись незаметно доехать до самого Владивостока. Однако незаметно не вышло. Жандармский офицер Белоусов обладал натренированным взглядом и опознал вас. Но, видимо, он был не совсем уверен и хотел убедиться, что это точно вы. Ночью, оставив барышню Алабышеву одну, он отлучился из купе, чтобы проверить свою догадку. Но он, увы, не понимал, насколько вы опасный человек. Встреча с вами закончилась для него смертью: насколько я понимаю, вы убили его, а тело просто сбросили с поезда.
— Ваши инсинуации смешны, — прервал его капитан, в носе его обозначилось что-то хищное.
Не обратив никакого внимания на эту реплику, Загорский продолжал свой монолог.
— Далее вы поняли, что за дело берусь я, и предпочли на всякий случай наш поезд покинуть, рассчитывая сесть на один из следующих составов и без всяких приключений добраться до Владивостока. Но вам опять не повезло — я к тому времени отыскал вашего связного в городе, господина Зильбера. Тут, однако, не повезло мне. О том, что я готовлю засаду, вы узнали благодаря лапшичнику Ли. Я проследил за вашим агентом, но вы успели убить его прежде, чем я до него добрался. Пылая яростью и жаждой мести, вы решили украсть маленькую дочку Зильбера с тем, чтобы он не сболтнул нам лишнего.
— Это не я, — буркнул Шиманский.
— А кто? — статский советник глядел на него не отрываясь.
Поняв, что случайно себя выдал, капитан умолк и отвернулся.
— Я, заметьте, ничего не сказал о японском агенте Пятнадцатом, который из-за вас вынужден был покончить жизнь самоубийством, о несчастной старухе-нищенке и о прочих ваших подвигах. Я разговариваю с вами, чтобы вам стала окончательно ясна безвыходность вашего положения. Тем не менее есть возможность облегчить вашу участь. Но для этого вы должны быть со мной откровенны и ответить на все мои вопросы.
Шиманский пробурчал, что для начала пусть-ка господин статский советник сам ответит на вопрос, как он его обнаружил в лазарете — не случайно же он сюда попал, в самом-то деле. Загорский кивнул.