– Да, стал бы.
– Так, а если бы нам удалось доказать, что было совершено менее тяжкое преступление, чем убийство первой степени, то, на основании изложенных фактов, согласились бы вы рассмотреть возможность их обвинения, например, в убийстве второй степени или в непредумышленном убийстве.
– Я не понимаю, что вы имеете в виду.
– Окружной прокурор имеет в виду, – вмешался Сэмелсон, – что в то время, как он будет пытаться доказать, что эти подростки совершили убийство первой степени, факты, представленные в суде, могут указывать на то, что на самом деле имело место менее тяжкое преступление, например, убийство второй степени или непредумышленное убийство. В таком случае будет ли мнение прокурора и обвинительный акт Большого жюри иметь решающее значение для вас и станете ли вы возражать против того, чтобы их обвинили в менее тяжком убийстве?
– Нет, не стану.
– А если в ходе судебного разбирательства будет доказано, что эти подростки не совершили никакого преступления, вы стали бы голосовать за оправдательный вердикт, за то, чтобы их освободили?
– Да, стал бы.
– Благодарю вас, – сказал Хэнк. – Прошу отвода для этого присяжного.
– Скажите, миссис Райли, где вы живете?
– На пересечении Сто тридцать восьмой улицы и Брукнер-бульвара.
– В вашем районе живет много пуэрториканцов?
– Да, довольно много.
– Вам нравится ваш район?
– Да, там неплохо.
– Но вы, кажется, не всем довольны?
– Да, кое-что меня огорчает.
– Что, например?
– То что, район приходит в упадок.
– Что вы имеете в виду под словами «прижадит в упадок»?
– Ну, сами знаете.
– Нет, я не знаю. Миссис Райли, не могли бы вы объяснить, что вы конкретно имеете в виду?
– Прощу прощения, мистер Белл, – вмешался Сэмелсон, – но какое отношение к делу имеет ваш вопрос?
– Ваша честь, на мой взгляд, это важно. Убитый подросток был пуэрториканцем. Я пытаюсь выяснить, считает ли миссис Райли, что район приходит в упадок именно потому, что в нем селятся пуэрториканцы.
– Тогда попрошу вас обойтись без иносказаний и задавать вопросы напрямую.
– Вы и в самом деле так считаете, миссис Райли?
– Я считаю, что присутствие пуэрториканцев не самым благоприятным образом отражается на стоимости недвижимости…
– Отвод, – потребовал Хэнк.
– Вы бы стали возражать в случае включения вас в список присяжных для участия в суде по делу об убийстве?
– Да, я был бы против.
– Почему?
– За последние два года меня уже три раза назначали присяжным. Мне не нравится эта работа, и я хотел бы просить, чтобы меня больше не вызывали.
– Что ж, если нет возражений, – угрюмо проговорил Сэмелсон, – то, полагаю, мы можем дать отвод этому сознательному гражданину.
– Миссис Франкворт, у вас есть дети?
– Да. Трое.
– Мальчики или девочки?
– Две дочки и сын.
– Сколько им лет?
– Тринадцать, десять и восемь.
– Вы смогли бы отправить этих подростков на электрический стул?
– Да, наверное, да. Если они виновны.
– А вы полагаете, что они виновны?
– Еще не знаю.
– Вы читали в газетах об этом происшествии?
– Да.
– И у вас не сложилось однозначеного мнения о том, виновны эти подростки или нет?
– Нет. Я не верю тому, что пишут в газетах.
– А вы поверите тому, что услышите в этом суде?
– Да.
– Вы станете верить всему, что здесь услышите?
– Что вы имеете в виду?
– Обвинение представит вам свою точку зрения на случившееся, защита – свою. А вынесение вердикта предполагает, что вы будете должны принять точку зрения лишь одной из сторон – либо той, либо другой.
– Сначала я выслушаю доводы обоих, а уж затем решу» кто прав, а кто нет.
– Миссис Франкворт, на ваш взгляд, убийство – это преступление?
– Иногда да.
– Но не всегда?
– Я считаю, если человек совершает убийство, защищая свою жизнь, то его нельзя считать преступником.
– Среди ваших знакомых есть пуэрториканцы?
– Нет, сэр.
– А вы стали бы возражать, если бы по соседству с вами поселилась семья пуэрториканцев?
– Мне никогда не приходилось оказываться в такой ситуации, так что мне трудно судить об этом. Но полагаю, если бы они оказались порядочными людьми и хорошими соседями, то я не имела бы ничего против такого соседства.
– Миссис Франкворт, вы живете в этом городе с самого рождения?
– Нет.
– А где вы родились?
– В Англии. Наша семья перебралась в Америку, когда мне было двенадцать лет.
– Благодарю вас, миссис Франкворт. С позволения суда мне хотелось бы внести этого присяжного в список.