Глаза у мужчины были какие-то шалые, поэтому очевидец и обратил на него внимание.
Затем Бородин пригласил свидетелей в компьютерный класс и устроил просмотр видеофильмов, запечатлевших физиономии квартирных воров и грабителей. Однако никто не увидел среди этой публики знакомых лиц.
Что ж, вся оперативная работа еще впереди. А пока сами собой напрашивались три версии:
1. Кражу могли совершить лица, проживающие в соседних домах.
2. Либо сюда пожаловали гастролеры из какого-то другого района, воспользовавшись услугами местного наводчика.
3. Одним из участников кражи мог быть Агарков.
В пользу последней версии свидетельствовал способ проникновения воров в квартиру: похоже, что они воспользовались ключами-дубликатами, которые мог изготовить Агарков по слепкам.
С Агаркова Бородин и решил начать.
3.
Продавцы «Художественного салона» сказали ему, что резчик по дереву с фамилией Агарков им не известен, и посоветовали обратиться в Союз художников.
В Союзе художников, когда Бородин туда зашел, оказался человек, приятель которого увлекался резьбой по дереву и участвовал в недавней зональной выставке деревянной скульптуры. Созвониться с резчиком оказалось делом одной минуты. И вот: — Записывайте адрес!..
Спустя еще полчаса Бородин подходил к одиноко стоявшему среди заснеженных развалин и всевозможного хлама двухэтажному бревенчатому бараку, который казался необитаемым. Почти все оконные стекла были выбиты. Однако приглядевшись, Бородин приметил в одном из окон второго этажа кое-какие признаки цивилизованной жизни: раздернутые занавесочки, стакан, большой китайский термос и даже растение в горшке на подоконнике. Из трубы на крыше курился дымок.
Через разверстый дверной проем Бородин вошел в густой сумрак подъезда. Пригляделся. Нетренированному человеку нелегко было бы подняться по хлипкой лестнице без перил, с выбитыми через одну или две ступеньками. Но Бородин легко одолел это препятствие. Очутившись на площадке второго этажа, он постучал в единственную дверь. У остальных бывших квартир двери отсутствовали, и даже полы разобраны, остались одни лаги.
Кто-то крикнул из глубины единственной обитаемой квартиры:
— Открыто!
Бородин дернул на себя дверь и очутился в тесной прихожей, одна стена которой была сплошь увешана одеждой, а другая заставлена натянутыми на рамы холстами. Из дверей комнаты высунулась голова не то разночинца середины прошлого столетия, не то попика-расстриги: длинные нечесаные лохмы, жиденькая козлиная бородка и приветливо посверкивающие маленькие глазки.
— Проходи! — и никаких вопросов.
В прокуренной комнате, вся меблировка которой состояла из обшарпанного продавленного дивана, стола, двух табуреток, задвинутого в дальний угол мольберта и стеллажей с книгами, альбомами, иконами, глиняными и резными деревянными фигурами на полках, находились пятеро человек разного возраста, пола и обличия. Стены комнаты были плотно увешаны картинами, изображавшими что-то непонятное. В печи-голландке потрескивали дрова.
Бородин сразу положил глаз на смуглого синеглазого брюнета в изрядно потертом джинсовом костюме. Он примостился на корточках у ног полулежащей на диване женщины лет двадцати пяти, одетой в мужскую рубашку и широкие штаны с цветными вставками. Мужчина держал в руке стакан с густым дымящимся чаем. У женщины в тонких, без маникюра, пальцах дымилась сигарета.
— Ростислав Антонович? — обратился Бородин к брюнету, предварительно поздоровавшись со всеми присутствующими. Мужчина легко поднялся, поставил на край стола стакан с чаем и спросил:
— Чем обязан?
— Просили вам привет передать, — сказал Бородин.
— Что ж, передавайте, коли так, — разрешил Агарков и в свою очередь поинтересовался: — Сами-то кто будете?
— Старший оперуполномоченный уголовного розыска, — представился Бородин. — Мы можем поговорить наедине?
— Ого-о!.. — протянул кто-то.
А кто-то даже присвистнул. И только Агарков не изменился в лице, невозмутимо спокойном и слегка ироничном.
— Такого гостя у нас еще не было! — радостно воскликнул «разночинец» и, подойдя вплотную к Бородину, спросил с неподдельным радушием: — Хотите чаю?
— Спасибо, не надо, — Бородин выжидательно и требовательно смотрел на Агаркова.
— Уважьте хозяина! — не трогаясь с места попросил тот Бородина. — Чай превосходный, цейлонский. Участковому очень нравится, он частенько сюда заглядывает.