Послание это, адресованное начальству Лисснера в германской военной разведке, в обычном случае должно было бы отправиться с Дальнего Востока через специального курьера, но после нападения Германии на Россию сухопутный маршрут оказался блокирован и остался единственный канал связи — через радиопередатчик дипломатической миссии в Чунцине. Скрытое значение его посольской телеграммы было ясно: благодаря близким отношениям Зорге с генералом Оттом и персоналом германского посольства, в Токио происходили утечки жизненно важной развединформации, в которой были заинтересованы русские.
Когда чиновнику в Министерстве иностранных дел в Берлине положили на стол расшифрованное послание, значение его сразу же стало предельно ясно и не могло не вызвать тревоги, и с этого момента обычное рутинное расследование дела Зорге резко изменилось. Копию телеграммы Лисснера передали в личный офис Риббентропа. Реакция была незамедлительной и бурной.
27 марта 1942 года была отправлена личная телеграмма от германского министра иностранных дел послу Отту, в которой посла просили дать объяснения обвинениям, выдвинутым Лисснером. В своем ответе Отт решительно опроверг достоверность отчета и свою причастность к делу Зорге, о чем недвусмысленно говорили обвинения Лисснера. Однако Отт уже безнадежно испортил свою репутацию посла в Токио в глазах Риббентропа, что в огромной степени и послужило причиной немедленной отставки посла. А в фокусе нежелательного внимания оказалась собственная деятельность Лисснера, а также трения и соперничество германских агентств и их представителей на Дальнем Востоке. Так что личная инициатива оказалась почти роковой для самого Лисснера.
Согласно результатам расследования, проведенного германским МИДом, Ивар Лисснер в конце тридцатых годов представлял несколько германских газет на Дальнем Востоке и особенно «Фелькишер Беобахтер» в Токио. В 1938 году он был среди тех аккредитованных иностранных корреспондентов, кого пригласили увидеть своими глазами сражение во время инцидента в Чанкуфенге на корейско-советской границе[137]. С началом войны в Европе Лисснера пригласило в информационную службу германское посольство, так что по сути он был предшественником Зорге на этом посту.
В январе 1940 года берлинская редакция газеты «Фель-кишер Беобахтер» информировала посольство в Токио, что Лисснер — неарийского происхождения и что она отказывается от его услуг. После чего посольство потребовало от МИДа инструкций относительно того, продлевать ли ему контракт о Лисснером. Это было сделано в качестве временной меры, хотя его отношения с послом, генералом Оттом, были напряженными, в них даже присутствовали элементы резких личных трений, которые придавали особый смысл последующим обвинениям Лисснера, выдвинутым им в связи с делом Зорге.
Лисснера отправили в информационную поездку в Маньчжурию, и он получил деньги за серию статей, опубликованных в японской прессе. Последняя сумма была выплачена ему в апреле 1940 года. Больше он в Токио не возвращался. Согласно подробному отчету германского МИДа от 31 марта 1942 года, он «занялся другой работой в Маньчжурии». Однако не стал постоянным представителем германской военной разведки в Чунцине, а был ее ценным «V-Мапп», или информатором, и работал на нее предположительно в сотрудничестве с германскими службами безопасности в течение периода, продолжительность которого МИДу неизвестна.
Вмешательство Лисснера в дело Зорге никак не сказалось на нем лично, но очень осложнило положение Зорге и его группы.
16 августа 1942 года в телеграмме начальнику гестапо полковник Мейзингер докладывал, что Лисснер в разговоре с местным руководителем нацистов в Маньчжурии «утверждал… что он не настоящий ариец, но что фюрер лично признал его человеком арийской породы». По словам Мейзингера, Лисснер находился под постоянным наблюдением японской полиции за «неблаговидную деятельность», однако никаких действий против него не предпринималось, «поскольку считалось, что у него есть могущественные германские друзья». У него также были враги в немецкой колонии в Маньчжурии, которые докладывали о нем в Токио.
Отныне Лисснер стал главной мишенью для Мейзингера в его бурной деятельности по чистке нацистской партийной организации на Дальнем Востоке и в его мстительном поиске примеров предательской деятельности среди немцев в этих регионах. Однако расследование Мейзинге-ра упорно блокировалось германской военной разведкой и рассматривалось германским МИДом как один из «противных» маневров гестапо. Начальство Мейзингера действительно смогло обеспечить Лисснеру военное прикрытие для его службы на Дальнем Востоке.
137
Авторы в долгу перед м-ром Джоном Чапменом из колледжа Сан-Антонио, Оксфорд, за эти и некоторые другие подробности, приведенные в этой главе, которые содержатся в его выходящей из печати книге о германо-японских отношениях во время Второй мировой войны.