В разговоре с Урицким Зорге мог с уверенностью утверждать с позиций своих знаний и связей, что организация шпионской работы в Японии была делом вполне возможным, что должно было оказаться приятной новостью для его начальства, поскольку, если верить Уиттакеру Чамберсу, другая шпионская коммунистическая группа в Японии, возглавляемая американцем, вообще не достигла никаких результатов. Американец «мог-де доложить лишь об одном единственном успехе — он выиграл чемпионат Японии по бейсболу в Токио[65].
Зорге добивался и получил согласие своего начальства на признание Одзаки полноправным членом своей группы, а также потребовал заменить пугливого радиста «Бернгарда» Клаузеном или Вейнгартеном.
В то же время он попросил предоставить ему «абсолютную свободу» в развитии любых отношений, какие он сочтет нужным, с германским посольством в Токио. Что значили слова «абсолютная свобода» можно понять из следующих показаний, данных им японским следователям:
«В ходе моего визита в Москву в 1935 году я получил разрешение снабжать посольство определенным количеством информации, с тем чтобы укрепить свои позиции. Причем решение вопроса, какую именно информацию передавать и когда, было оставлено на мое усмотрение. Но я обещал Москве, что ограничу подобную информацию до минимума».
Как писал Зорге, простейшими способами вести шпионскую работу внутри германского посольства были «обсуждения, консультации и изучение, а также обмен второстепенной информации на информацию первостепенной важности — другими словами, использовать шпроту, чтобы поймать макрель».
Во время пребывания Зорге в Москве там собрался Седьмой конгресс Коминтерна, на котором Зорге очень хотел побывать, однако ему категорически запретили это делать. И запрет этот имел смысл, поскольку его вполне могли опознать какие-нибудь иностранные делегаты или наблюдатели, присутствующие на конгрессе, и факт этот мог просочиться в Германию или Японию.
В Москве Зорге жил на Садовой улице в комнате, которую ранее занимал один из его друзей. И здесь, на короткое время пребывания в столице Зорге возобновил относительно уединенную домашнюю жизнь со своей русской «женой» Екатериной. После возвращения Зорге в Японию короткие послания от Екатерины время от времени включались в сообщения, отправляемые ему по радио 4-м Управлением. Он же, в свою очередь, сообщал об отправке писем и одежды для нее из Японии по обычным почтовым каналам[66].
Куусинен и Смолянский пригласили Зорге к себе, а Мануильский, возможно, занятый на Конгрессе, лишь позвонил ему по телефону, отчасти для того, чтобы сообщить, что Зорге ни в коем случае не должен появляться на каких-либо заседаниях Конгресса. Пятницкий был болен и жил за городом. Общественная жизнь была тогда, по словам Зорге, «очень ограниченной». Единственный человек, с которым он часто встречался, был его бывший радист в Китае, немецкий техник Макс Клаузен, поскольку Максу уже было велено готовиться к тому, чтобы присоединиться к группе Зорге в Японии. А потому этим двоим было о чем поговорить.
Клаузена вызвали в Россию в августе 1933 года. А до этого он около восьми месяцев провел в Мукдене, где под присмотром японцев, оккупировавших город, проводил на верхнем этаже своего дома тайные радиосеансы, посылая на советскую территорию редкие сигналы, содержавшие данные разведки, собранные местной группой 4-го Управления, работавшей под общим руководством офицера, обосновавшегося в Харбине. «Крышей» Макса Клаузена в Мукдене был бизнес — магазин по продаже мотоциклов, велосипедов и автомобильных принадлежностей. Капиталом, необходимым для открытия своего дела, — двумя тысячами долларов США — Клаузена снабдило 4-е Управление.
Макс и Анна, которую все считали его женой, были хорошо известны в европейской общине, а Макс даже стал секретарем немецкого клуба где-то через шесть месяцев после приезда в Мукден. В соответствии со своим прошлым моряка с севера Германии, он был компанейским здоровяком, антиподом интеллектуалов, резким, грубым, но, по-видимому, щедрым, по-своему преданным своей сожительнице Анне. Его, должно быть, забавляло, что примерно в то же время другой его коллега по шпионской группе в Мукдене, тоже немец, стал казначеем клуба.
65
Вызванному в 4-е Управление для объяснений американцу удалось оправдаться ссылками на трудности работы в Японии, и вскоре его вновь отправили на разведывательную работу — но в Соединенные Штаты, где он встретил Чамберса, которому в разговоре откровенно заявил: «Я больше дня не буду работать на этих убийц».
66
Некоторые из этих писем были опубликованы в газете «Комсомольская правда» 13 января 1965 года. Екатерина умерла в Красноярске в Сибири 4 августа 1943 года.