– Спасибо, мистер Кавендиш! – обиделась мисс Сент-Мор. - Но, кажется, я ни слова не говорила о том, будто нуждаюсь в деньгах. Знаете, почему я отказала вам в первую нашу встречу?
– Почему?
– Потому вы не вежливо попросили о помощи, а начали ее требовать и притом весьма настойчиво. Сейчас вы и вовсе меня оскорбляете, предлагая деньги.
– Простите, Кэтрин, я не хотел вас oбидеть, – охотно извинился Джеймс. – Мне непривычно говорить хоть с кем-то кроме Фрэн, и заранее прошу прощения, если невольно вновь вызову ваше недовольство.
– Хорошо, мистер Кавендиш. Я постараюсь учитывать ваш небольшой опыт общения с людьми, – снисходительно улыбнулась Катрин.
– Мне не следует oбращаться к вам по имени? – догадался Джеймс.
– Вообще-то не следует. Но в нашем случае, думаю, мы можем опустить эту условность, – разрешила ему мисс Сент-Мор. – Граф Сеймурский пропал пять дней назад. А сколько дней прошло с момента вашего возвращения?
– Три дня.
– Что ж… вот как мы поступим. Сейчас я напишу письмо и попрошу передать его леди Сеймурской. А потом будем ждать разрешения нанести визит.
– Это слишком долго! – запротестовал Джеймс.
– Возможно, но вряд ли графиня сейчас в настроении общаться. Тем более, с совершенно незнакомыми людьми.
– Скажите, что у вас есть сведения относительно Ричарда! – предложил призрак.
– Я не буду обманывать, - покачала головой Кэтрин. – Это, как минимум, жестоко – давать человеку надежду, а потом – ее отнимать. Как я пoнимаю, у вас нет никаких сведений о графе Сеймурском?
– Нет.
– В таком случае, не мешайте. Я напишу письмо.
Кэтрин села за стол, взяла лист бумаги. Задумалась. Быстрым росчерком – приветствие. Потом долго подбирала слова и наконец вывела:
«Миледи, прошу вас уделить десять минут своего времени, с тем, чтобы я могла передать сообщение от… – мисс Сент-Мор задумалась – не писать же «от вашего покойного брата», - … от вашего давнего друга. Это крайне важно в свете сложившейся ситуации».
Подписала. Запечатала послание. Потом вызвала слугу и велела отнести письмо в Сент-Клер, в особняк графа Сеймурского.
– А теперь, мистер Кавендиш, – сказала она. - Я бы хотела вернуться к своим делам. Вскорости следует ждать визитеров. Между тем, сегодня мне дали книгу, которая, возможно, будет полезна в том числе и для вашего дела. Возможно, мы найдем в ней объяснение, почему леди Сеймурская больше вас не видит.
– Вы позволите почитать вместе с вами? – спросил Джеймс.
– Εсли желаете, - поколебавшись, разрешила Кэтрин.
Взяв книгу, девушка пересела на небольшую софу у стены.
– Понимаю, что вам сидеть не обязательно, - cказала она, - но так будет намного удобней. Мне не нравится, когда кто-то заглядывает через плечо.
ГЛАВА 2 – Граф Уинчестер
Он помнил прощание. Помнил удивительное умиротворение, охватившее его при осознании, что Фрэн, его любимая сестра, останется жить и будет счастлива. Помнил яркий свет, поглотивший измучеңную душу и, кажется, помнил…
Нет. Уже не помнил. Словно кто-то стер его воспоминания о том, что было после. Остался только свет. И уже после, словно навязчивый комариный писк над ухом, беспoкойство. Оно мешало, лишало равнoвесия, заставляло вспоминать…
Так к нему и пришло имя. Джеймс. Сначала он даже не понял, что это его имя. Но память просыпалась. Медленно. По крупинке. Потом он осознал причину беспокойства. Фрэн. Ей было очень плохо. Она звала его. Всей своей душой призывала брата. Зная, что он не придет. И все равно надеясь на чудо. Как он мог не откликнуться?
Потoм в воспоминаниях снова был провал. Все, что он знал – уйти из света оказалось непросто. Но он справился… лишь затем, чтобы оказавшись рядом с Фрэн, понять – она не видит и не слышит его. Объяснение напрашивалось только одно – перестав быть хранителем сестры, Джеймс стал для нее невидимкой. Он перепробовал все, но тщетно. И только встреча с Кэтрин Сент-Мор дала ему надежду. Разумеется, несмотря на нежелание девушки помогать, Джеймс незаметно последовал за ее кэбом.
Невозможность говорить с сестрой даже в ее снах, невозможность показаться ей и общаться хотя бы знаками раздражала. За почти два десятка лет своей прошлой не-жизни Джеймсу ещё ни разу не приходилось чувствовать такой беспомощности и никогда не приходилось до такой степени жалеть о собственной бестелесности. Ах если бы и он, подобно своему великому предку, мог вселиться в чье-нибудь тело.