Мейсон, склонившись над вещами, выкатившимися из урны, обратился к Делле Стрит:
— Составьте список всех предметов, находившихся в урне, Делла.
— Ничего не трогайте, — предупредил Фэллон. — Не смейте ни до чего дотрагиваться. Я вас предупредил.
— Я ничего не трогаю, — ответил ему Мейсон, — я только смотрю. У вас есть возражения против этого?
Фэллон помедлил мгновение, затем ответил:
— Теперь на вопросы будет отвечать Хардвик. С меня на сегодня разговоров уже хватит. — Он открыл входную дверь. — А вот и мистер Хардвик. Входите же, входите!
Хардвик, высокий, худой мужчина лет шестидесяти, с длинным носом, острым подбородком, густыми бровями и проницательными серыми глазами, задержался в дверях, пожимая руку Фэллону. С дужки его очков очень заметно свисала черная лента. В правом ухе у него был слуховой аппарат.
— Здравствуйте, Фэллон, — сказал он. — Как себя чувствует сегодня Бенни?
— Бенни не совсем здоров, — ответил Фэллон, — и не может вас принять.
— Что? — воскликнул в изумлении Хардвик. — Не может принять меня? Но это очень важно. Я уже говорил ему о возникших затруднениях, из-за которых нужно, чтобы его завещание…
— Есть вещи и поважнее, — сказал Фэллон со значением, ткнув большим пальцем в сторону Перри Мейсона и Деллы Стрит. — У нас тут маленькая неприятность.
— Что вы имеете в виду? — спросил Хардвик, только сейчас обратив внимание на Мейсона и Деллу Стрит.
— У нас небольшой конфликт с законом, — пояснил Натан Фэллон. — Это Перри Мейсон.
— А ведь верно, черт бы меня побрал, — сказал Хардвик. Лицо его осветилось улыбкой. Он подошел и, протянув свою сильную костлявую руку, обменялся с Мейсоном сердечным рукопожатием.
— Мисс Делла Стрит, моя секретарша, — представил Мейсон.
Хардвик поклонился:
— Я так рад познакомиться с вами, мисс Стрит. Ну-ну, Мейсон, а вас что сюда привело?
— Я приехал сюда, — сказал Мейсон, — по просьбе мистера Эддикса, и совершенно по другому поводу. Как вам объяснит мистер Фэллон, мы просто обнаружили данные, свидетельствующие, что якобы имевшие место случаи воровства, приписываемые миссис Джозефине Кемптон, экономке, на самом деле были совершены обезьяной.
Улыбка мгновенно пропала с лица Хардвика. С застывшим выражением профессиональной серьезности он повернулся к Фэллону.
— Как это произошло, Натан? — спросил он.
— Мистер Мейсон приехал сюда, чтобы встретиться с Херши и со мной совершенно по другому поводу. Мы предложили ему урегулировать один финансовый вопрос.
— По какому поводу? — резко спросил Хардвик, и его вопрос прозвучал как удар хлыста.
— По поводу дневников Элен Кэдмас.
— Я видел фотографию Мейсона в газете в связи с этой историей, — сказал Хардвик. — Это и есть вторая причина, по которой я хотел переговорить с мистером Эддиксом.
— Мы предложили ему за них деньги.
— Сколько?
— Три тысячи.
— И что?
— Он отказался.
Хардвик нахмурился и повернулся к Мейсону:
— В самом деле, господин адвокат? А я-то полагал, что вы будете рады отдать эти дневники кому угодно, лишь бы вам возместили затраты на их приобретение.
— Если бы они были хоть немного сдержаннее, я отдал бы им дневники, — сказал Мейсон. — Но они были до смерти перепуганы, и мне захотелось узнать, по какой причине.
— Мы всего лишь опасались возможной огласки, — сказал Херши.
Мейсон не стал возражать Херши, но его холодная скептическая улыбка была достаточно красноречива.
Херши закрыл глаза.
— Продолжайте, — сказал Хардвик.
Натан Фэллон сообщил некоторые подробности:
— После знакомства с этими дневниками Мейсону пришла в голову мысль заглянуть в каменную урну здесь, в холле. Вы сами видите, что мы там нашли. Все лежит на полу. Бенни взял уже бриллиантовое кольцо, но здесь еще и платиновые часы, пудреница, кое-что из драгоценностей, битком набитый бумажник — вероятно, с деньгами. Собственно говоря, я думаю, что это мой бумажник.
Хардвик подошел и взглянул на разложенные на полу находки.
— Подождите минутку, насчет бумажника я сейчас вам точно скажу, — пообещал Фэллон.
Он нагнулся, поднял бумажник, раскрыл его и с улыбкой продемонстрировал Хардвику пластинку со своим именем, прикрепленную внутри.
— Ну точно, — сказал он, — мой. Он пропал некоторое время назад.
— Сколько в нем денег? — спросил Хардвик.
— Когда я его потерял, там было тридцать два доллара, — ответил Фэллон. Он заглянул внутрь бумажника, сказал: — Все в порядке, — и поспешно засунул его в карман.
— Лучше пересчитайте-ка и убедитесь, что ничего не пропало, — предложил Мейсон.
Фэллон холодно взглянул на него:
— Все на месте.
— Это осложняет ситуацию, — произнес Хардвик. — Мейсон, а вам-то что до всего этого?
— Меня это заинтересовало.
— Я понимаю, но с какой стати? Кто вас нанял?
— Никто, — сказал Мейсон и добавил: — По крайней мере, на данный момент.
— Ну тогда, — сказал Хардвик, — в связи с этим есть одно заманчивое предложение. При сложившихся обстоятельствах, я полагаю, мистер Эддикс наймет вас помогать мне в том процессе, который должен состояться послезавтра. Процессе, в котором, возможно, удастся… Однако, я думаю, мы обсудим с вами юридические аспекты после того, как будет заключен контракт.
— Сожалею, — сказал Мейсон, — но я не приму подобное предложение со стороны мистера Эддикса.
— Вы намекаете, что вас наняла миссис Кемптон?
— Не совсем так, — сказал Мейсон. — Мне довелось узнать кое-что об этом деле, и я беседовал с ее адвокатом.
— Отлично, — сказал Хардвик. — Давайте будем откровенны, мистер Мейсон. Не говорите ничего миссис Кемптон или ее юристам до того, как нам удастся достичь с ней соглашения.
Мейсон улыбнулся и покачал головой.
— Вы хотите сказать, что собираетесь поделиться с ними информацией?
— Я хочу сказать, что собираюсь сообщить Джеймсу Этне из фирмы «Этна, Этна и Дуглас» о записи в дневнике и о нашей находке.
— Это ни к чему хорошему не приведет, — сказал Хардвик. — От этого будет только вред.
Мейсон пожал плечами.
— Давайте непредвзято рассмотрим проблему с точки зрения закона, — продолжал Хардвик. — Есть только два случая, когда человек, обвинивший другое лицо в совершении преступления, не несет никакой ответственности. Первый случай — это если данное лицо действительно виновно в совершении преступления. Закон о клевете в нашей стране отличается от аналогичных законов многих других стран. У нас соответствие истине является бесспорным оправданием для заявлений, которые иначе могли бы квалифицироваться как клеветнические или оскорбительные.
— Благодарю вас за юридическую консультацию, — сказал Мейсон.
Хардвик улыбнулся:
— Я не собираюсь вас консультировать. Я обращаю ваше внимание на сложившуюся ситуацию — как она выглядит с точки зрения закона. И второй тип случая, мистер Мейсон, — это добросовестное заблуждение. Теперь предположим, что мистер Эддикс обвиняет Джозефину Кемптон в совершении преступления. У него может быть два оправдания. В том случае, если она виновна в совершении преступления, он может доказать Суду свою правоту и это будет для него исчерпывающим оправданием. В том случае, если она не виновна в совершении преступления, а он утверждал, что виновна, ему требуется лишь доказать, что его заблуждение было добросовестным. Другими словами, что он был искренне убежден в своей правоте, давая подобную информацию третьему лицу, проявившему законный интерес к этому делу. Это полностью снимает обвинение в диффамации.
Мейсон потянулся, зевнул и сказал:
— Я не имею ни малейшего желания обсуждать юридические вопросы, пока мне за это не заплатили. Меня ведь еще никто не нанял, и мне почему-то кажется, что и не наймет.
— Конечно, мистер Мейсон, — сказал Хардвик, — обстоятельства сложились так, что вы попали в довольно странную ситуацию. Если я правильно вас понял — вы впервые заподозрили, что упомянутые предметы могут находиться в каменной урне, когда прочитали записи в дневнике Элен Кэдмас?