Но всё что сделано — имеет цель. И я обязан пройти весь путь до конца. Иначе дело всей моей жизни развеется прахом. Я не индивид. Я симбиот себя самого с теми, кто из года в год тянул меня из похоти, симбиот с особой связью, сцепившей меня и Несси. Теперь я знал наверняка — она и есть то, ради чего я всё это делал, как бы дико, жестоко и бесчеловечно это ни получалось. Она — мой тотем. Тот человечек, ради которого я укрощу в себе чёрного ягуара и…
…больше никогда не сорвусь.
И моему мозгу придётся подчиниться.
Никогда раньше собственная жизнь не казалась мне бесценной. Когда она принадлежала только мне, я ею не дорожил, но теперь я сшит с моей любимой девочкой, теперь кровоток один на двоих. Сердца — как сиамские близнецы, души — как две половинки целого. Я больше не распоряжаюсь собой, мои решения теперь напополам, мои желания теперь наполовину. Но Несси не дополняет, её просто нет. Чужая боль не болит, чужие желания не волнуют… пока эта боль и желания не становятся твоими.
Я боялся признаться себе, что боль для неё оказалась слишком невыносимой, её душа не вместила, разлетелась осколками.
…Ты ведь и правда хрустальная, Несс…
И это я разбил её. Эгоист, поджавший хвост, испугавшийся боли, которая придёт когда-то. Впервые в жизни я получил шанс быть счастливым и любимым, и я отказался от него. Я не лидер. Я устал. Смертельно устал бороться. Но это не оправдывает того, что я трус.
Трус. Я даже лишить себя этой усталости не смог. Пустить пулю в висок и шагнуть с небоскрёба не сумел — внутренний голос находил причины этого не делать, порой глупые, но от этого и самые убедительные. Я цеплялся за «сначала надо на отца переписать бизнес и собственность», «ещё не доделан проект, а вдруг вот он…», «надо помыться, чтобы потом не мучились с моей бездыханной тушей…» — идиотские причины не покончить со всем немедленно. Внутренний голос тихим шёпотом перекрывал крики отчаяния. И даже попытка «шёлковой» смерти по иронии госпожи Судьбы тоже провалилась с треском трусов. Теперь я с отвращением вспоминал, как вызвал пару десятков проституток из самых завалящих борделей и трахал их без презерватива, глотая таблетки для потенции с одной лишь целью — заразиться СПИДом и сдохнуть. Никто в мире с такой надеждой, как я, не ждал, когда эта зараза прицепится. Не прицепилась.
А вот сейчас я почувствовал, что не могу сдохнуть. Лишился этого права. Вместо него появился страх. И больше всего — за мою Несси.
Проще всего купить обратный билет и упасть ей в ноги. Но…
— Армат, всё это не помешает мне общаться с Несси?
— Нельзя, сэр. Ни у кого, а у неё тем более, не должно остаться сомнений, что вы погибли. Сам по себе Дарнелл Фостер — шакал. Против вас наверняка играет кто-то другой. За мисс Тенесси могут наблюдать. Она станет неинтересна и будет в безопасности, только если вы не акцентируете на ней внимание. Вы и так на пресс-конференции сказали о ней слишком много…
— Ты не представляешь, чего хочешь от меня… — покачал я головой и схватился за неё, запустив пальцы в волосы.
«Механик» лишал меня возможности любого контакта с моей девочкой, даже одностороннего.
Утро встретил вместе с дождём. Стоял у входа и смотрел в небо, не чувствуя под ногами землю. Между небом и землёй. Между похотью и любовью. Между желанием быть с Несси и уберечь её от своего общества. Эгоизм скулил о праве на пусть недолгую, но счастливую жизнь с любимой девушкой, но я ведь сам поборол минутную слабость.
Она снова оказалась сильнее, смогла прогнать меня и уйти сама.
Мой внутренний голос говорил…
Чёрт. Быстрым шагом вернулся в здание аэропорта и купил сим-карту. Легко запоминавшийся номер — 8 919 999 0000 — обнулил сомнения.
— Утра, внутренний голос, — хмуро бросил в динамик.
— Четыре ноля? Символично, — ответил Максим.
— В чём смысл? — не понял.
Для меня ноль — это я сейчас. Полное ничто и никто. Пустая оболочка с фаршем незримых и невесомых, но уничтожающих меня проблем. Человек без друзей, дома и понимания, что делать дальше, как жить, и — главное и самое важное — как не отпустить агонию.