Все трое сели в машину капитана, поехав следом за оперативной машиной в отделение УМВД. Лидия уже знала кто стоит за убийством целой семьи и убедить её в обратном было невозможно.
Ночь, девушка, окно, бинокль...
Часть 5
Уставшая после тяжёлого трудового дня Лидия зашла в свой подъезд. В последнее время её не покидало стойкое ощущение, что за ней следят. Пока она шла с автобусной остановки, то несколько раз оглядывалась по сторонам, но взглядом так и не смогла никого выцепить из толпы.
- Наверное у меня начинается паранойя. Зря я не согласилась на предложение Валеры подвезти до дома, - подумала Лида.
Поднявшись к себе, Лидия тут же позвонила Руслану и протянула жалобно в трубку:
- Соседушка, твоя Русланова жаждет любви и ласки. Спускайся скорее ко мне и давай приступим к зачатию нашего первенца. Я так не хочу на склоне лет остаться в полном одиночестве, как Алевтина Юрьевна Рогачёва. Хочется всё-же получить этот пресловутый стакан воды из рук близкого мне человека, желательно не одного.
Лида с содроганием вспоминала сегодняшний диалог с той самой подозреваемой. Ей почему-то казалось, что если она откажет Руслану, то может закончить свои дни так же, как и этот божий одуванчик. Пока она принимала душ, события сегодняшнего дня стояли перед глазами до мельчайших подробностей.
В допросной комнате в одиночестве сидела благообразная старушка и растерянно оглядывалась по сторонам. Весь её благородный вид казалось кричит о том, что она попала сюда совершенно случайно. Лидия Королёва стояла в смежной с допросной комнате и наблюдала за подозреваемой.
Ей даже было её немного жаль, но она вспомнила детей, которые так и не проснулись в своих постелях и жалость тут же отступила. Она решительно вошла в допросную и села напротив Алевтины Юрьевны.
- Назовите ваше полное имя, дату и место рождения, - отстранённым голосом сказала старший следователь.
- Я вам уже представлялась. Но если вам так будет угодно, то я повторюсь. Моё полное имя Рогачёва Алевтина Юрьевна, родилась я 7 августа 1935 года в Тамбове. Родители привезли меня в Брянск годовалым ребёнком и с тех пор я живу в этом чудесном городе, в моей уютной квартирке. А эти люди хотят её у меня отнять.
- Был бы жив Антон Сергеевич, мой покойный муж, он бы никогда не допустил подобного. Я 40 лет проработала архивариусом в Брянском архиве и не заслужила подобного обращения от городской управы, - и старушка заплакала, аккуратно промакивая надушенным лавандовой туалетной водой платочком уголки своих выцветших глаз.
- А эти люди заслужили? Или может дети заслужили такую страшную смерть? Они что вам сделали, какие метры у вас украли? - Лидия разложила на столе фото с места преступления.
- Да как вы смеете обвинять меня в подобном деянии? - гневно воскликнула Алевтина Юрьевна, даже не взглянув в сторону фотографий, и продолжала, приняв гордую осанку:
- По материнской линии я являюсь потомком самого барона Заборовского, который немало сделал для Российской империи.
- Заслуги барона Заборовского это его заслуги, а отвечать перед законом за свои заслуги вам придётся. И не отводите свой взгляд, а лучше присмотритесь с кем вы свели счёты в борьбе за свои квадратные метры. В ваших глазах именно эти дети являются разменной монетой в борьбе с той самой прогнившей системой, где ваше происхождение не имеет никакого значения? - вопрошала снова и снова Лидия.
Под этим потоком справедливых обвинений Алевтина Юрьевна вся сникла, сгорбилась и тихо прошептала:
- Я не хотела этого, детей там не должно было быть, я ведь всё рассчитала. Обычно я всё слышу - голоса детей, их топот и крики. Почему они на этот раз вели себя тихо? Неужто их привезли глубокой ночью? Они никогда не закрывали дверей своей квартиры на замок,- горевала старушка, раскачиваясь из стороны в сторону.
Потом в её голове, как будто перещёлкнул тумблер и она вдарилась в воспоминания о своей прошлой жизни, где родители не могли на неё надышаться, где муж сдувал с неё пылинки и где уже только по праву её рождения ей кругом были все должны и обязаны.
Она бормотала что-то себе под нос, улыбалась, хитро щуря свои и без того морщинистые голубые глаза. Алевтина Юрьевна как будто вся ушла в себя, спрятавшись вовнутрь, как прячет в песок свою голову страус.
На все вопросы Лидии она больше не давала никаких ответов и лишь продолжала бормотать себе под нос, разговаривая со своими давно почившими в бозе высокопоставленными родственниками, видимо воображая себя маленькой девочкой или юной девой, за которой ухаживал её, покойный ныне, супруг.