Старшина заш л в казарму и через несколько минут вышел с чьими-то носками.
- В бытовой комнате мною были обнаружены носки.
- Ну и что?
- Как что? Разве вы не знаете, что не положено?! Для носков существуют портянки.
- Для ног или для носков?
- Прекрати дурачиться. Ты прекрасно знаешь, что я хотел сказать.
Старшина всегда при разговоре переходил с "ты" на "вы" или наоборот,
что очень раздражало Фархада.
- Может по запаху можно определить чьи?
Старшина позеленел от злости.
- Чего стоишь? Давай подъ м!
Фархад вош л в казарму, включил свет и крикнул: "Рота подъ м!"
Первый барак, где были в основном салаги, мигом вскочил, второй зашевелился. Фархаду пришлось пройти туда и сообщить:
- Вставайте, старшина пришел.
Бугай Лаврентьев, водитель дежурный машины, сквозь одеяло промычал:
- А его... Чего он приперся? Лучше спал бы дома, да своей женой занимался...
Последние слова долетели до ущей вошедшего старшины. Он дико уставился на безразличное к нему одеяло Лаврентьева и взревел:
- Вставай, гад!
Старшина не мог понять, что уважение не зарабатывается криком. Старый старшина почти не повышал голоса, а солдаты его и уважали и любили. У старшины в армии сво особое место, которое надо прочувствовать.
Старшина схватился за спинку кровати и перевернул. Лаврентьев оказался на полу. Последний медленно встал и выпрямился. Голова старшины еле доходила до его подбородка.
- Постели убрать! Отставить! Марш на зарядку!
Первый барак был уже пуст. Состав второго хоть и был на ногах, но на зарядку идти не торопился. Старшина решил дальше развить успех, но как только он открыл рот для очередного приказа, вопль из бытовой комнаты перекрыл все голоса. Оттуда выбежал водитель начальника штаба Кавтарадзе.
- Кто украль мои носки?
Да, носки были его. У Кавтарадзе постоянно мерзли ноги. За службу он так и не смог привыкнуть к российским морозам.
Все молчали. Замер и старшина. Фархад, глядя на старшину, улыбался.
- Кто их украль, братва?
- Кому нужны твои вонючие носки?! - сказал один из дембелей. - Разве, что ими пытать салаг.
- Может кто-то из молодых? - предположил Фархад.
- Кто украль я его маму...
Тут старшина не стерпел и решил вмешаться:
- Кавтарадзе, что вы тут разорались. На зарядку идти надо - это раз. Во вторых, вы разве не знаете, что не положено носить носки?!
У Кавтарадзе вырвалось "ax", как буд-то его предал старый друг.
- Старшина, это ты взяль? Какое тибэ дело, что я ношу...
- Неположено, товарищ солдат.
"Товарищ солдат" вс испортил. Кавтарадзе подскочил к старшине и произнес:
- Я тибэ эти носки в одно место засуну!
Кавтарадзе плюнул на пол и выбежал. Старшина какое-то мнгновение хотел догнать его, но потом передумал.
- Ничего, ничего. Я выбью из вас дурь.
После завтрака рота выстроилась перед казармой, что бы идти на развод. Командир роты "ставил задачу" и спросил о происшествиях. Старшина с готовностью начал:
- Дисциплина на нуле. Второе отделение сегодня на зарядку не вышло.
- Сержант Свиташев, выйти из строя, - приказал ротный. Свиташев был
командиром второго отделения, а все шышки в армии достаются, как известно, сержантам.
- Объявляю тебе два наряда в неочереди.
- Есть два наряда в неочереди.
- Рядовой Лаврентьев, - продолжал старшина, - постоянно срывает нарушение дисциплины.
- Ты говорить научись, - сказал ротный старшине, - а потом прикалывайся к Ларентьеву.
Ротный Лаврентьева любил. Водитель он был "зверь". Его "мормон" всегда был исправен и мог переплюнуть любую машину. Но для виду ротный немного его пожурил: - Если ещ раз повторится, то на том дереве повешу.
Если командир грозиться подобным образом, то ничего серь зного не могло произойти.
Рота ушла на развод. Фархад заскучал. Сейчас бы за руль или хотя бы в автопарке покрутиться, побалтать с земляками. А придется торчать в роте и притом три дня. Хотя, конечно, это лучше, чем гарнизонная гаупвахта, где десантура замочит хорошенько и все бока отобьет. А если ты еще и кавказец, то пиши пропало. Будут пытать.
Фархаду еще не приходилось там бывать, но рассказы очевидцев были красноречивы. Один раз, правда, чуть было Фархад не залетел по-крупному.
Это произошло летом, когда часть находилась на "целине" - помогала советским трудящимся собирать урожай зерновых. Так называемая целинная рота стояла в сорока километрах от части. Фархад часто возил туда шефа. Генерал иногда оставался там на ночь, чему всегда радовался Фархад. Свобода, попойки, девчата - вот что значит целина. Так случилось, что Фархад, напившись, решил подвезти девочек до ближайшего села. О чем думал за рулем Гулиев нетрудно догадаться, но очухался он в трясине. Пришлось вызывать трактор и, может все обошлось бы, но кто-то "сучнул", что Фархад был с девочками. Срочный приезд его родственника с ящиком азербайджанского коньяка спасло Фархада от неприятностей.
Фархад долго потом искал стукача. Найди он его, разговор был бы краток. Ночью завязали бы тому глаза и головой в "очко" - то есть в "азиатский унитаз".
Командир роты не поощрял тех стукачей, которые выносили ссор из избы. Он предпочитал все проблемы решать внутри роты. Он же понимал, как и многие офицеры, что дисциплина зиждется на "дедовщине" и, если бы "стукачество" приобрело внеротный характер, то не с кого бы было спросить за простой техники и другое. А так, ротный дрючил дедов , а те "солобонов" - и работа двигалось.
В его роту многие мечтали попасть. Фархад служил в ней с самого приезда из "учебки". После кошмарных первых полгода службы в учебном автобатальоне, где то и дело молодые солдаты кончали жизнь самоубийством, не выдержав тягот службы и, особенно, издевательств сержантов, служба в части Фархаду казалось жизнью на "курорте". Он вспоминал утренние марш-броски на "учебке", изнурительные маршировки, чистку полов и другое. Нога зависала в воздухе и пока сержант не скомандует "два", ты не имел права опустить ее. А сержант не торопился... Садизм развивался только так.