Об архимандрите Дионисии и протопопе Михаиле Никитине, «приличившихся» по делу о подложной промемории, было решено сообщить в Синод. Его определением от 10 октября 1738 года оба были лишены чинов и священства. Дионисия отослали в серпуховский Высоцкий монастырь. О послушании протопопа приказали решить епархиальному архиерею. Священник Петр Петров (третий, рассматривавший донос Пономарева) был отстранен отдел и наказан плетьми. Отстранили от службы и священников Николо-Зарецкой церкви. Повторный их допрос новых обстоятельств по делу не выявил, и в 1739 году их от запрещения разрешили. В том же году по доношению тульских жителей были возвращены чины и священство архимандриту Дионисию и протопопу Михаилу с определением их на прежние места[582].
На этом фоне особенно интересен приговор, вынесенный Кабинетом Никите Демидову. В ходе следствия, которое вела провинциальная канцелярия, он, как мы помним, даже допрошен не был — воевода Шишков счел, что достаточно поданной им месяц спустя челобитной. Никита писал, что Пономарев его поносит напрасно. Он подавал дело так: дочь умерла от «случившейся ей жестокой болезни», при ее кончине присутствовали свойственники — родные братья его жены со своими женами и другие, всего семь человек. Две женщины (указал какие) обмывали тело. Свидетели, однако, показали, что «они о болезни означенной девки были неизвестны, и при кончине никого не было, и мертваго тела не обмывали». Как выяснилось, он же просил воеводу переписать злополучную промеморию, что и было сделано. По мнению составителей экстракта (на основе которого выносился приговор), «ему во очищение чести своей надлежало, когда на него подано было о том доношение, во время погребения дочери своей и самому просить, чтоб то мертвое тело из знатных женскаго пола осмотреть, а он, Демидов, к оправданию своему произыскивал вышепоказанные другие, фальшивые способы». Вывод: ныне довести до конца расследование невозможно, но «он, Демидов, к тому убийству явился подозрителен»[583].
Итак, Демидов и первоначальное следствие «фальшивыми способами» завел в тупик (при этом уничтожив улики), и собственную невиновность при повторном следствии нисколько не доказал. Неудивительно, что кабинетминистры с перечисленными аргументами согласились, наиболее сильные из них повторили в резолюции и в принципе поддержали предложенное в экстракте наказание. Приводим приговор полностью: «Дворянин Никита Демидов по тому делу произыскивал к своему оправданию и просил воеводу и прочих, чтоб вышепомянутую подложную промеморию переписать, что, по прошению его, и учинено, и хотя ныне подлинно о том изследовать невозможно, однакож, он к тому убийству явился подозрителен, и за такое произыскивание взять с него штрафа 500 р., из которых дать доносителю в награждение 200 руб., а в прочем сие дело оставить, понеже далее следовать уже невозможно». Подписали Андрей Остерман и князь Алексей Черкасский[584].
Что здесь интересно — сумма штрафа. Да, 500 рублей — это, конечно, больше, чем 50, к уплате которых приговорили «офисный планктон» Никитина и Викулина, проходивших по тому же делу. Но в относительных единицах штраф, наложенный на процветающего заводчика, оказался много более щадящим, чем определенный канцеляристам. Тем более что с этого заводчика не были сняты подозрения в убийстве.
Заплатить 500 рублей в казну за резолюцию «дело оставить», с учетом того, что дело — уголовное, было не жалко. Хотя, конечно, фактических затрат такая резолюция потребовала, несомненно, больших.
Что помогло Демидовым выпутаться?
Итак, Демидовы не просто выпутались из неприятностей, но преодолели трудности с «прибытком». Чтобы понять, почему, несмотря на доносы и кляузы, они вышли, что называется, сухими из воды, полезно вернуться к самому истоку Следствия о заводах. Ради чего была начата эта кампания, заведомо трудоемкая и длительная? Публичной причиной запуска «проекта» явилось законное беспокойство казны правильностью сбора налога — она полагала, что частные заводчики ее обманывают и недоплачивают. Но были и другие причины. Металлурги отливали артиллерийские орудия и боеприпасы для армии, они же обеспечивали металлом оружейников, трудившихся на казну.
Войны заканчивались, им вслед спешили другие. В том же 1733 году началась война «за польское наследство», которая продлилась до 1735 года. Не приходилось сомневаться, что она будет не последней, что России еще предстоит столкнуться с Оттоманской империей и Швецией.