Спустя полторы недели Акинфий снова обратился в Юстиц-коллегию. Аргументы подкрепил документом — копией старой, от 31 мая 1729 года, сделочной записи, фиксировавшей права и обязательства участников четырехстороннего договора — А.Н. Демидова, вдовы Григория и двух его дочерей. Напомним, что в ней за пять тысяч отступного «железные заводы, которые на купленной вотчинной земли… камисара Никиты Демидовича построены», и всё на них находящееся вдова и младшая дочь «поступились… по наследству той помянутой земли ему, Акинфию Никитичю, и наследникам ево в вечное владение». К Акулине переходило остальное, исключая носильное женское платье[729].
Документ, за который в казну было заплачено 670 рублей пошлины, был миной замедленного действия. На нем не было рукоприкладств Акинфия, Акулины и их представителей. Не исключено, что на момент совершения записи вопрос о разделе имущества Григория между Акинфием и Анной не был согласован окончательно. Возможно, решение этого вопроса (в варианте, близком сделочной записи) предполагалось зафиксировать особым двусторонним документом, который и поставил бы окончательную точку.
Но поставлена она не была. Впоследствии это дало Акулине основание заявить (в обращении к Юстиц-коллегии, поданном в декабре 1744 года), что та запись на ее имение Акинфию «к получению онаго не следует», поскольку она ему «отеческого… наследственного имения… никогда не токмо писменно, но и словесно не поступалась». Объяснила почему: «…из-за данной от него отцу моему вышепомянутому с неустойкою записи». Предъявив эту старую, от 10 февраля 1726 года, запись, Акулина просила, несмотря на протест, ее духовную все-таки «совершить», а в случае, если коллегия «того собою учинить не может», — передать дело на рассмотрение Сената[730].
Остается гадать, как рассудили бы это дело в коллегии или Сенате. Шансы на победу имели обе стороны. Запись, данная Акинфием Григорию, подтверждала права последнего только на «имение», выделенное при разделе покойным отцом. В благоприобретенное имущество Григория (включая заводы) Акинфий тоже обязывался «не вступаться», но земля под Верхотулицким заводом под это ограничение не попадала, поскольку покупалась не на Григорьево имя. Основания требовать ее у Акинфия Никитича имелись. Слабее были его позиции в борьбе за Сементиновский завод, построенный потомками Григория. Тут и на землю претендовать как будто не было оснований: та покупалась Григорием на себя через много лет после отделения. Характерно, что Акинфий, заикнувшись раз о заводе на Рысне, впоследствии не стал разрабатывать эту линию. А ведь была еще четырехсторонняя запись 1729 года, по которой все заводы Григория отходили к Акинфию. Только вот подписали ее не все, кто был должен.
До судебного разбирательства дело не дошло и на этот раз. Спор прервала неожиданная смерть Акинфия, за которой последовал отказ его наследников от притязаний на заводы, связанные с именем Григория Демидова.
Чем объясняется их выход из далеко не безнадежной борьбы? Оставленное Акинфием наследство было настолько обширным, что даже учет его собственности представлялся делом долгим и трудным (как в действительности и оказалось). Подключение к нему запутанного вопроса о заводах в Тульском и Алексинском уездах (небольших и в качестве промышленных объектов особого интереса не представлявших) еще более усложняло ситуацию. При неясности перспектив спора возникала угроза задержки (возможно, большой) с решением более важных вопросов. Учитывая это, наследники отказались от спора, затеянного отцом.
Дело закрыла сделочная запись, в 1747 году полученная Акулиной Даниловой от вдовы Акинфия Демидова Евфимии Ивановны и трех его сыновей. Они заявляли, что «помирились в том, что помянутому Тулецкому железному заводу со всяким при нем строением, и с мастеровыми, и работными людьми и с протчими принадлежащими к нему угодьи быть за ней, Акулиной, и по ней за наследниками ее». О Сементиновском заводе не упоминается, подразумевается, что вопрос о нем снят. Отказываясь от претензий на Верхотулицкий завод, вдова и сыновья обязывались впредь не обращаться по его поводу в судебные инстанции и определили за нарушение неустойку в 500 рублей[731]. Встречная, вполне мирная по содержанию запись была дана Акулиной Даниловой вдове и детям Акинфия Демидова.