Уровни, на которых Никита выстраивает отношения с властью, в целом ниже Акинфиевых. Это местная администрация и местные же структуры разных ведомств. В отношениях с ними есть и опыт, и достижения. Но нужно идти дальше, брать — выше.
Готовясь к рывку вперед, Никита решает заручиться поддержкой Берг-коллегии — учреждения, позиция которого в основном для него деле была исключительно важна.
Характер первоначальных отношений Никиты с этим молодым ведомством демонстрирует уже известная читателю история о том, как оно пыталось заставить заводчика заплатить годовой налог с его предприятия. Напомним, что многократно посылавшиеся к нему чиновники дома его неизменно не заставали, а приказчики вместо хозяина разговаривать с ними отказывались. С большим трудом найденный, Никита заплатить согласился, но час расплаты вновь оттянул: попросил разрешение произвести ее в другом учреждении. И прочее в том же роде. Административная инициатива тонула в болоте тихого, но упорного саботажа[417].
И вдруг — о чудо! — еще вчера прятавшийся от Берг-коллегии, Никита Никитич Демидов стал ее служащим. Заметим: происходит это всего через три месяца после смерти отца[418].
Берг-коллегии идея сделать своим агентом одного из рода Демидовых должна была казаться, несомненно, весьма привлекательной. С момента установления Берг-привилегией налога на производителей чугуна и железа (он составлял десятую долю от прибыли) коллегии, которой было поручено его собирать, поставить дело должным образом никак не удавалось. В том числе и в одном из важнейших районов металлопроизводства — в центре европейской части России. Не желавших платить десятину тульских железного дела промышленников покрывала Оружейная канцелярия, которой казенные кузнецы по сословной «прописке» подчинялись. Берг-коллегии пробить броню не удавалось. Никита Никитич происходил из этой среды, хорошо знал ее, его трудно было запутать внешне правдоподобными, но в действительности пустыми аргументами. Учитывая это, а также давнее напряжение между Демидовыми и окружавшим их миром владельцев оружейных мастерских и ручных железных заводиков, можно было надеяться на его (Никиты Никитича) добросовестную службу интересам Берг-коллегии. Сделать своим орудием отбившуюся от стада и вовсе не рвавшуюся вернуться в него овцу — что в данном случае можно было придумать лучше?
Интерес к сотрудничеству проявлял и младший из братьев Демидовых. Именно в это время решался вопрос о пожаловании ему дворянского достоинства. Казенный кузнец по рождению, он, вероятно, осознавал, что в один день дворянином в глазах тех, кто отлично помнил их простонародное детство и юность, не станет. Помочь окружающим осознать реальность изменения личного статуса могли одновременные изменения других социальных его атрибутов. Готовясь стать дворянином, Никита приобщался к власти еще и по роду деятельности — тем, что добровольно включался в работу одного из госорганов. Не самого престижного, но и далеко не бессильного.
Привлекало и обещанное за службу награждение от Берг-коллегии. Оплата в виде жалованья не предполагалась, но «позволение в покупке деревень и в произведении заводов ево»[419], далеко не избалованного привилегиями заводчика, заинтересовать было должно. Правда, право приобретать деревни к заводам промышленники, среди них и Никита Никитич, в 1721 году получили. Но коллегия манила еще и обещанием содействия в «произведении заводов». В документе сказано об этом достаточно обобщенно, но представить, чего именно жаждал Демидов, нетрудно. Прежде всего, разумеется, предоставления площадки для мягкой посадки на Урале. Отношение Берг-коллегии к этой давней его мечте было ему далеко не безразлично, оно могло сыграть ключевую роль.
Имелись и другие причины, подталкивавшие Никиту Никитича к тому, чтобы на время стать винтиком в системе исполнительной власти. Урал был журавлем в небе, синицей же, пригревшейся в руках, оставалась для него Тула. Синица, однако, имела острые коготки. Никите очень хотелось окончательно утвердиться здесь металлургическим королем. Вырвавшийся далеко вперед Акинфий не был ему помехой — тот, подобно отцу, относился к своему Тульскому заводу как к вспомогательной единице, развивать его не собирался. Конкурентом мог стать Григорий, но пока что в отношениях с ним удавалось избегать публичных конфликтов — можно было надеяться удержаться от них и впредь. А вот с казенными кузнецами — родственниками, соседями, однокашниками, однокорытниками — отношения все еще развивались. И чем выше возносились Демидовы, тем хуже становились эти отношения. Для оружейников Демидовы были выскочками, уступать которым без боя родную Тулу они не собирались. Противопоставить слободскому «обществу» еще и административный ресурс — Никите Демидову это должно было казаться совсем не плохой идеей.
418
Мы уже высказывали предположение, что более раннему приходу Н.Н. Демидова в Берг-коллегию могло мешать противодействие отца — действительно имевшее место или возможное в случае подобной попытки (Там же. с. 47).