К счастью, информаторы Лоуренса говорили, что ситуация в осаждающей турецкой армии была немногим лучше: сыпной тиф вывел из строя больше половины ее сил. И ее коммуникации — даже Тигр — пересекали пустынные пространства, где властвовали разбойники-кочевники. Турецкая армия была неспособна сохранять за собой Тигр на протяжении тысячи километров: тем более — продвигаться в пустыню.
Официально Лоуренсу было поручено подготовить выпуск карт в регионе и обучить аэрофотосъемке специалистов индийской армии. Тайно — вести переговоры о снятии осады или отходе армии Тауншенда; а со своей стороны — попытаться разрушить турецкие коммуникации с помощью арабов.
Он вышел на связь с вождями кочевников. Как утверждали его информаторы, они были готовы к восстанию, если бы только их обеспечили боеприпасами. Лоуренс знал их за отличных воинов, когда они сражались с турками, а не служили им. Города Неджеф и Кербела уже поднялись. Но надо было ударить одновременно: бедуинам сирийской пустыни — по линии турецких коммуникаций, курдам — между Мосулом и Багдадом, арабам — из великой пустыни. Чтобы парализовать осаду Кута, на первое время было достаточно, чтобы в игру вступили руалла и несколько других крупных племен; но необходимо было, чтобы арабское восстание расширилось — Кут не мог быть спасен, а Багдад взят, если бы Халиль-паша не стал из осаждающего осажденным.
Этого нельзя было предпринять без согласования со штабом армии подкрепления. Лоуренс во второй раз собирался оказаться лицом к лицу с имперской волей Индии. Но сейчас у него были на руках лучшие карты, чем когда он собирался отправиться советником к Идриси.
Снова отказ. Он заметил им, что лорд Китченер, генералиссимус, признал восстание арабов в Месопотамии против турок; на что ему было отвечено, что правительство Индии несогласно по этому вопросу с лордом Китченером, генералиссимусом. Арабы нападали на английские суда, которые поднимались по Тигру, разграбляли английские конвои. Именно арабы принесли Халиль-паше новость, что осажденные готовят два временных моста. «Арабское население в Куте внушает много беспокойства», — несколько раз передавал Тауншенд; он укрепил свою полицейскую службу. В случае поражения он ожидал генерального восстания в тылу английских войск до Басры и, несомненно, подъема в Персии и Афганистане. «У меня, — писал он, — было достаточно времени узнать, что представляют собой арабы: это бандиты, подлые и жестокие. После битвы на Курне они безжалостно перерезали глотки отступавшим туркам. Они всегда на стороне сильного. Турки хорошо их знают и умеют с ними обращаться как следует».
Беседа проходила на борту пышного пакетбота, где помещался штаб, под широкими полотнищами шатра, который укрывал от падающих лучей солнца и от мух, гроздьями облеплявших пологи вавилонских дворцов. Лоуренс заметил, что, если арабы нападают на английские конвои, то нападают и на турецкие; что арабы действительно бежали из Кута, но не в таких количествах, как индийские солдаты; что, если некоторые информаторы Халиля были арабами, то те, кто был на секретной службе Тауншенда, тоже были арабами; что от этого населения, «внушающего беспокойство», британцы не понесли ни одной жертвы, и приписывать это стараниям полиции было бы чересчур; что арабские деревни приняли экспедиционный корпус с радостью; что восстание в Неджефе и Кербеле было свершившимся фактом; что, наконец, с октября начальник английской политической службы в Месопотамии сообщал, что поведение экспедиционного корпуса толкало арабов на сторону турок. Ему было известно, что эти аргументы не убеждали его собеседников. Они сказали ему о «духе товарищества между турецкими и британскими офицерами». Большая часть офицеров колониальной армии Индии предпочитала турок арабам: недоверие к побежденным туземцам было в их природе. Презирая арабов[201], они почти не знали их, с одинаковым враждебным недоверием валили в одну кучу головорезов, торговцев коврами, шпионов и шейхов кочевых племен. Они были убеждены, что арабы лишь выбивают деньги и не сражаются.
201
Это глубокое презрение к арабам укоренилось в англичанах так же, как и в турках — и обеспечивало, кстати, когда англичане и турки оказывались рядом, не только предмет беседы, но почву для полного согласия. Лоуренсу предстояло сделать многое, чтобы победить предубеждение, так хорошо окопавшееся. См. по этому поводу Loyalties, глава IX, а также в той же главе, стр.10, п.2.